Бойся своей мечты - она может и сбыться

Щепетнов Евгений Владимирович

– Не ранены?
– спросил он хриплым голосом, сбрасывая с себя карабин, подсумки, все, что недавно навьючивал на себя, подгоняя ремни, ремешки, ремешочки.

– Я цел! – откликнулся Лось.

– Руку цапануло, но несерьезно – откликнулся Михаил – То ли осколок, то ли пуля, пока не пойму.

– Маша? МАША! – уже взревел Константин, как пружиной подброшенный с пола.

– Цела…вроде бы – слабым голосом ответила Маша – В шлем попали. Думала – конец. Голова гудит.

Она осторожно сняла тяжеленный швейцарский шлем и с грохотом бросила его на пол. Константин поднял его, посмотрел – на титане шлема красовалась глубокая вмятина, похоже что от калибра подобного «печенеговскому». Если бы шлема не было –

точно бы ей пришел конец.

– Больше ничего? – выдохнул. Костя, вглядываясь в красное, как после бани лицо девушки.

– Больше ничего – кивнула она, и прикрыв глаза, вдруг криво усмехнулась – Как хорошо без шлема! Голова того и гляди взлетит над шеей!

– Смотри, чтобы к звездам не улетела! – хохотнул Лось, и вдруг взгляд его уперся в пулемет, стоявший рядом с Машей – Ты какого черта его сюда перла?! Бросить надо было! Шеф же сказал тебе! В случае чего – бросай, и беги в портал! Маш! Ты чего?!

– Маш, в самом деле…я же ведь говорил – построжел лицом Константин – Черт подери, мы эти пулеметов натаскаем, как грязи! Не жалко! Он восемь килограммов весит, пока ты его тащила, тебя десять раз могли убить!

– Простите… - растерянно-устало ответила Маша – Автоматически. Схватила, и потащила. Сама не поняла, как это вышло. Тут как раз по башке прилетело, я и не сообразила. Только одна мысль – схватить пулемет и выбраться. Тут еще и загрохотало – я не ожидала такой силы звука. До сих пор в ушах как вата!

– Ладно…забей! – вздохнул Константин – но на будущее учти: приказы исполнять так, как в них сказано. Сказали тебе бросать пулемет – так нечерта жадничать, бросай железку, да и все тут.

– Шеф, а чего они стрелять не начали? Они бы нас могли разнести в клочья! Два крупняка – это же просто атас!

– Лось…ты Лось и есть! – ворчливо ответил Михаил вместо Константина – В коробках – деньги. Начни сейчас палить через коробки, представляешь, сколько денег превратится в прах? Похоже что они все-таки не решились это сделать.

– Точно – кивнул Константин – Не решились. Иначе нам бы…

– Глупо. Валить надо было нас – вздохнул Лось, сбрасывая на пол снаряжение. Майка его была насквозь мокрой, впрочем – как и у всех в группе.

– Надо было – хмыкнул Константин, и вздохнув, мрачно добавил – Да, кончились наши веселые прогулки за деньгами. Теперь каждая такая операция смертельно опасна. Нас практически поймали в ловушку. Если бы мы не успели уйти в портал…

– Интересно, а что они себе придумали? – хмыкнул Михаил, уже успевший снять с себя все снаряжение и теперь сидевший на полу в позе лотоса – Как мы туда попадаем? Куда переносим деньги? Может они считают нас инопланетянами?

– Сомневаюсь – ухмыльнулся Лось, сбрасывая на пол мокрую, хоть выжимай – майку. Майка шлепнулась, как лягушка, и от нее во все стороны полетели брызги.

– Сомневаюсь! – повторил Лось, и рукой изобразил что-то вроде пистолета – У инопланетян пиу-пиу бластеры, и они вряд ли будут палить из единого пулемета. И надевать на себя ТИГ или «Алтын». Кстати, Шеф – молодец. Пулька-то прямо в башку шла. Полголовы снесла бы – только в путь.

Маша задумчиво стянула майку, не менее мокрую, чем у Лося, и тот сразу закашлялся – бюстгальтера на ней не было. Маша никогда не заморачивалась таким мелочами, а уж теперь, после того, что перенесла – тем более. Она вела себя согласно выработавшемуся у нее после той трагедии определенному видению жизни: во-первых, Маша не считала себя полноценной женщиной, а чем-то средним между мужчиной и женщиной. А еще – она фактически умерла там, на палубе проклятой яхты. Так что теперь Маша живет можно сказать по инерции и ради него, Константина. По крайней мере так она ему некогда сказала. И в рамки этого мировоззрения укладывается многое – например, наплевательское отношение к каким-либо условностям, приобретенным человеческой цивилизацией

в процессе ее взросления. Теперь она не задумывается над тем, чтобы как-то уберечь нежную душу собеседника – говорит то, что думает, если только рабочая ситуация не требует иного подхода к правде ( и это она сообщила Константину). Не заботится о таких вещах, как, к примеру, запрет цивилизованного общества на наготу. Если ей неприятно сидеть в мокрой майке – она скинет ее, не задумавшись ни на секунду. Ведь вокруг только те, кто входит в круг ее общения, а перед ними ей незачем что-то из себя изображать и придерживаться каких-то там дурацких условностей.

Фактически сейчас это другая Маша. Не та веселая, умненькая, хитрая и продуманная девчонка, легкая в общении любительница развлечений. В том числе и постельных. Вместо пушистого игривого волчонка миру предстала жесткая, злая, яростная волчица, для которой убить противника – как высморкаться. И никаких душевных терзаний по этому поводу, никаких угрызений совести и колебаний. Если он ей прикажет – она вырежет всех, на кого Константин укажет пальцем. Человек, которому нечего терять (как он считает), опаснее всех людей на свете. А Маша считает, что после потери способности родить ребенка она просто перестала существовать. Умерла. А чего может бояться зомби? Смерти? Смешно…

Лось проводил Машу взглядом, но ничего не сказал, покосившись на мрачно-безмолвного Константина. Хороший парень Лось, верный, сильный, умелый…вот еще и язык бы умел сдерживать в некоторых ситуациях…

Они разделись по пояс, и еще полтора часа таскали и укладывали ящики с деньгами в хранилище, забив его практически под завязку. Константин открыл несколько ящиков, посмотрел – это были в основном пятисотевровые купюры в банковских упаковках. Пачки укутаны в полиэтилен специальными машинами – явно или в банке, или там, где их печатали. И это обеспокоило Константина. Если его группа умудрилась вломиться в какое-нибудь банковское хранилище, что вполне можно было допустить, то сейчас над ними может нависнуть опасность. Если эти деньги объявятся в том банке, через который Константин отмывает эти деньги. Переписанные номера купюр сразу выведут на банк, а способов заставить банкиров выдать имя того, кто сдал эти деньги на свой счет – превеликое множество. Константин и сам знал таких способов более, чем достаточно – начиная с инъекции «сыворотки правды», и заканчивая банальным ударом молотка по фалангам пальцев. Никто не ляжет костьми защищая каких-то там белых «фарангов». Или как там еще называют белых местные черные аборигены... Нужно хорошенько подумать, прежде чем попытаться отмыть эти чертовы деньги.

В тех коробках, что достались группе после двух первых акций оказались и доллары, и евро – примерно в равных пропорциях. И не в банковских упаковках. Эти деньги явно были уложены черной кассой на длительное хранение, и просто перевязаны резинками и бумажными полосками. Их номера точно не были никем переписаны.

По прикидкам Константина, без евро в банковских упаковках, их сегодняшний «улов» вытягивал примерно на двести с лишним миллионов долларов. Они сегодня перекидали ящиков весом примерно на двадцать тонн (даже плечи гудят), из них больше всего веса пришлось на предположительно засвеченные купюры евро, остальные – на относительно «чистые» деньги.

Уложив оружие и снаряжение в оружейную комнату, группа отправилась отдыхать. Им сейчас было совершенно не до пересчета новообретенного богатства. Константин переправил Михаила и Сергея на остров, а сам остался на вилле, рядом с Машей, договорившись со своими подчиненными, что в случае чего они свяжутся с ним или по сотовой связи, или по спутниковому телефону. У Константина такой был, у Михаила – тоже.

– Шеф, вы ночуете на вилле? Или в замок?
– бесстрастно спросила Маша, собирая оставленное на полу барахло в кучу.