Бойтесь напуганных женщин
Шрифт:
– Понимаешь, какое дело, Джек, – стала говорить с ним Тоня, – не нравится мне все это. Кажется, недавно все было тихо, а теперь... Как будто в поселок проникло зло...
Пробормотала так и сконфузилась. Зло! Надо же, будто ребенок. Но она как-то привыкла, пока жила здесь, размышлять вслух и рассказывать о том, что ее беспокоило. Гладила Джека и говорила, говорила. В свете небольшой сорокаваттной лампочки над крыльцом Тоня видела, как Джек то прикрывал глаза, то открывал, укладывал поудобнее голову у нее на ногах и как будто участвовал в разговоре. По крайней мере Тоня не казалась себе сумасшедшей, которая разговаривает сама с собой.
– Нет, конечно, я не думаю, будто это зло из американских триллеров, нечто страшное и крови жаждущее, но вокруг меня все как бы напряглось. Называй это как хочешь, но мне тревожно... Взять хотя бы случай с калиткой. Неужели я оставила ее открытой?
Джек поднял голову и некоторое время вслушивался в тишину вокруг.
– Вот и я о том же. Сколько раз прежде оставляла калитку открытой, и ничего. Ни разу при этом меня ничто не насторожило, а сегодня... Мне показалось, что у нас в доме кто-то побывал... Ну, не в доме, а во дворе – это точно...
– С кем ты разговариваешь?
Надя, неожиданно возникшая в дверях, закутанная в одеяло, напугала Тоню. От неожиданности она вздрогнула всем телом и поняла, что страхи вовсе не оставили ее в Раздольном, они просто спрятались поглубже. До поры до времени.
– Не можешь заснуть?
– Представляешь, не могу. Казалось, что стоит только коснуться подушки, и я провалюсь в сон, – да что там, я ведь уже засыпала, – а вместо этого голова идет кругом, да и только. Мысли какие-то в голову лезут. А вдруг меня и в самом деле выследили?
– Кто?
– Ну, полицейские...
– Имеешь в виду американские?
– А какие же еще!
Тоня, не сдержавшись, фыркнула.
– Можно подумать, ты – важная государственная преступница.
Надя прямо в одеяле присела на ступеньку.
– Это ничего, что я так?
– Ничего... Ладно, давай уж поговорим, раз мы обе не можем заснуть. А вдруг как раз из-за недоговоренности?
Надя взглянула на лежащую собаку.
– Джек ко мне уже привык? Даже не рычит.
– Особенно не успокаивайся. Только в моем присутствии. Одной тебе лучше не ходить, когда он отвязан... Да, если не хочешь, не говори. Это я так. Подумала, что тебе легче станет...
– Кажется, эта Ира влюблена в вашего Костю.
– А ты? Вроде ты тоже не осталась равнодушной.
– Просто я соскучилась по русским мужикам. Это ведь всего второй, мной в России так близко увиденный. Я не имею в виду дорожных попутчиков.
– Второй? А кто был первый?
Тоня спросила просто так. Она лениво перебрасывалась с Надей ничего не значащими фразами и не вкладывала ни в одну какой-то особый смысл. Но Надя вдруг замолчала. Тяжело. Тоня почувствовала, что она проболталась нечаянно и чего-то явно говорить не хотела.
– Да это так, встретила старого знакомого... В аэропорту.
Тоня подумала, что если эта встреча для нее ничего не значила, то почему бы этого знакомого не назвать? Например, сказать: в аэропорту я встретила Петьку или Ваську, с которым училась в университете...
– Вообще-то я вовсе не хотела тебя допрашивать, – вслух сказала Тоня. – Ведь это ты ко мне приехала, и ты захотела мне все рассказать. А по мне ты как была моей подругой, так и осталась... Когда мы учились в университете, это была одна жизнь, а когда вышли замуж – совсем другая... И один-то брак дает бесценный опыт в жизни, а уж два – тем более!
– Смеешься? – обиделась Надя.
– Ничего смешного не вижу в том, что Грэг оказался вовсе не принцем и разочаровал тебя. Мой Михаил, между прочим, тоже. Так что кому из нас стоит смеяться, не знаю.
– Неужели он так провинился, что ты не можешь его простить?
Вот так и плавает их разговор туда-сюда, как цветок в проруби. Будто Надя с духом собирается и никак не может собраться. И ждет, что Тоня подаст ей пример откровенности, после чего их общение пойдет как по маслу.
– Просто ты не знаешь подробностей, вот и усомнилась. А я была в таком страхе...
– В страхе? – изумилась Надя. – И ты тоже? Надеюсь, Мишка на тебя с топором не бросался? А может... Он тоже тебя бил?
– Я не давала ему повода для битья.
– Эх, подруга, для тех, кто бьет женщин, вовсе не нужны поводы. Вспомни наши анекдоты. «Чего ты хочешь?» – «Дерьма на лопаточке». – «На!»
– Все равно, чего не было, того не было. Не бил!
– Тогда что? Изменил и решил от тебя избавиться?
– Не знаю. Мне по этому поводу ничего не известно.
– Но чем-то же Михаил тебя напугал? Он наркоман? Маньяк?
Тоня лишь молча качнула головой.
Но подруга тоже что-то для себя поняла и сразу расспросы прекратила.
– Что это я в самом деле? Чужая семья – потемки. Ты бы не ушла просто так. Я всего лишь удивилась, что твой прежде такой любящий муж тебя отпустил.
Тоня мысленно усмехнулась. Оказывается, они обе очень изменились за эти полтора года. Раньше между ними не было секретов. А теперь в разговоре они как бы ходят кругами, и каждая старается рассказать что-то, но не все.
– А он бы и не отпустил, ты права, я сбежала.
– Ну, сбежала и сбежала. Может, и правильно сделала...
Они опять замолчали. Первой заговорила Надя:
– Вообще-то я с бессонницей на ты. Там в Джексонвилле одно время я совсем спать перестала...
– Может, тебе не подходил климат?
– Нет. Просто стало казаться, что жизнь у меня кончилась, я никогда больше не стану свободным человеком и не смогу вернуться в Россию и так потихоньку зачахну и умру... Врач прописал мне таблетки от бессонницы. Грэг сам повел меня к нему. К какому-то своему знакомому. Сидел все время рядом со мной, чтобы я не ляпнула ненужного. И повел-то не из сострадания, а потому, что я уже начала шататься от слабости, а ему была нужна здоровая жена.