Божественная некромантия, или Тайны Океана Миров
Шрифт:
— А телепортацией мы можем воспользоваться? Или религия пиратов это запрещает и, коль нас застигнут за столь непристойным занятием, то выставят с Канвая без суда и следствия? — поинтересовалась Элия. Богине изрядно поднадоели пешие прогулки по жаре.
— Позволяет, Рибастису все равно, — хохотнул принц и, прихватив всю компанию, телепортировался к крыльцу двухэтажного каменного особняка, вполне приличного даже по меркам столицы Лоуленда, не говоря уж о прибежище корсаров.
Охрану у ворот никто не нес, зато изнутри доносились звуки музыки, кто-то играл на клавишном инструменте. Кэлберт просто толкнул тяжелую деревянную дверь без запоров и ручек. Кажется, на
Многочисленные пряди, перевитые разноцветными бусинами, ленточками, цепочками, проволочками и еще чем-то совершенно невообразимым украшали хозяина пестрой гривой хиппующего льва. Глаза и губы были татуированы красным и черным контуром соответственно, именно соответственно, а вовсе не в обратном порядке. Брюки закатанные до колен, босые ноги и шикарная белоснежная рубашка, сделавшая бы честь принцу Мелиору, составляли наряд хозяина.
— Рибастис, гладкой воды, попутного ветра, — негромко поприветствовал принц музыканта, давая понять родичам, что очередной экзотический персонаж, обнаруженный на Канвае, именно тот, кто им требуется. А не местный тапер, услаждающий слух незримого владельца особняка.
— А-а, Кэлберт, пришел заплатить монетки, — прекратив играть, небрежно, будто они общались не долее получаса назад да вдобавок были закадычными приятелями, слегка кивнул мужчина и скользнул взглядом по остальным спутникам пирата.
Вот тут-то и началось самое интересное. Послышался шорох, шелест, потом хлопанье. За спиной музыканта распахнулись багряные крылья, прорвавшись через прорези, скрытые в складках рубашки на спине. Огромные, заслоняющие вид на стену, крылья, поначалу призрачные, но в доли секунды обретшие кожистую плотность. А из штанов вырвался гибкий черный, с багряными переливами хлыст хвоста. Сразу стало понятно наплевательски легкомысленное отношение Рибастиса к собственной безопасности при почетном и опасном звании казначея, ответственного за финансы флибустьеров. Даже среди оголтелых морских разбойников вряд ли нашлось много желающих связываться со стопроцентным демоном варгом, повелителем огненных штормов, чей плевок способен в секунду спалить врага дотла. Торк охнул и как-то полуприсел, придавленный чистой силой.
— Точно, заплатить взнос, — будто и не творилось ничего экстраординарного, согласился принц, прошел до стола с ящиком, слазил в кошель, зачерпнул и, не пересчитывая, пересыпал в прорезь ящика горсть серебра.
— Добро пожаловать на Канвай, — кивнул Рибастис, не сводя с лоулендцев глаз, просверкивающих алым с искрами багрянца. — Не желаешь со спутниками остановиться в моем доме?
— Нет, спасибо, мы в таверну, а потом на «Разящий», с Шей-кхо договорено о починке, — вежливо отозвался удивленный бог к явному, судя по хлестнувшему хвосту, разочарованию демона.
Он отвернулся и вновь опустил пальцы на клавиши, сонатина зазвучала точно с того места, где оборвалась при появлении гостей. Все, даже языкастый герцог, в молчании вышли из полутемной и прохладной залы в знойный полдень.
— Скока хожу, а таким Риба в первый раз видел, — выпалил Торк,
— Да уж, что-то разошелся он, — пораженно, но не испугано, каких только демонов на своем веку не повидал, да и людей, поопаснее любого демона встречал не раз, согласился Кэлберт.
— В состоянии возбуждения варги не могут таить своей сути и силы, — менторским тоном объяснила Элия испуганному первому помощнику.
— Так это у него на тебя все так растопорщилось? — догадался, или решил, что догадался, герцог о причине эффектного шоу с участием демона.
— Не-а, — прыснула в ладошку Богиня Любви, — на Джея. Рибастису он сильно по вкусу пришелся, аж черным багрянцем все налилось.
— Ты про глаза или хвост? — уточнил Элегор с таким любопытством, будто собирался стать экспертом в поведении и разведении варгов или переменам в их настроении.
— Это был не хвост, герцог, — еще разок хихикнула Элия, ознакомленная с деталями анатомии многих созданий миров, и зачастую даже на практике. Так сказать, обязывала профессия!
Кэлберт же хрюкнул, сдерживая смех, вроде бы не совсем прилично было обсуждать стати казначея прямо у того перед особняком:
— У них и то, что спереди, и то, что сзади, одинаково работает, поэтому не хвостом называется.
Джей же, ничуточки не оскорбленный степенью и визуальностью симпатии, проявленной к нему незнакомым демоном, воспользовался случаем, чтобы заявить сестре:
— Вот видишь, драгоценнейшая, даже варги отдают мне свое сердце с первого взгляда!
— Про сердце, дорогой, речь не шла, — ехидно уточнила Элия, благодаря чутью богини, способная определить, когда и какую реакцию вызывает у публики. Если принцесса не прятала сути Богини Любви, то результат оказывался лишь чуть менее визуальным, нежели продемонстрированный варгом и то исключительно в силу более скромной телесной одаренности большинства рас, в сравнении с багровыми демонами.
— А вдруг оно у него тоже в «хвосте» находится? — пошутил Элегор, не смущенный своей оплошностью.
— Сердца варгов в животе слева и груди справа, — ответил уже серьезно, кто знает, когда и где может понадобиться Элегору такая информация, Кэлберт, — но мускулы и панцирь на животе такой, что только специальный клинок достанет, обычным лучше снизу вверх руку вести.
Герцог благодарно кивнул, записывая сведения на корочку. В шальные юные года, когда доля эльфийской крови бурлила в венах, молодой бог немало погулял в темных мирах, ведя охоту на самые причудливые и могущественные создания просто потому, что это было рискованно и жуть до чего интересно. Постепенно острота ощущений притупилась. Охоты на темных тварей наскучили. Гораздо веселее для Элегора стало рисковать своей шкурой по-другому. Вот как сейчас, например, отправившись в плавание за сокровищами некроманта с родичами и перспективой встречи с сумасшедшим жнецом впридачу.
Герцог как раз обдумывал изменение личного отношения к понятию риска, когда на пустой, не считая компании лоулендцев, улице (в зной народ без дела предпочитал нос на жару не высовывать) появилась группа весьма рассерженных мужиков. Судя по градусу негодования они быстро приближались к почетному званию разъяренных.
Самым разъяренным был возглавлявший четверку обладатель черных усов — роскошных, очень густых и длинных — иной девице такой бы косу толщины подругам на зависть. Семенивший с ним рядом худосочный коротышка был просто раздосадован, а вот последние двое старательно приближались к градусу сердитости вожака, но все одно больше потели, чем злились.