Божественная некромантия, или Тайны Океана Миров
Шрифт:
— Гарвин! — охнул Торк. — Принесли нелегкие семь ветров выродка!
— Проклятый трус! — торжествующе завопил усач, едва завидев Кэлберта. — Больше тебе не скрыться от меня!
— Скрыться? Гар, я никогда не прячусь от желающих повидаться со мной, — огрызнулся принц, кладя руку на рукоять кинжала, но пока не обнажая его.
— Ага! А вот и стукнутый кружкой! — обрадовался развлечению Элегор.
— Не прячешься? А что ж ты от Шей-кхо как положено не пошел? — сердито хрюкнул умаявшийся погоней коротышка и почесал покрасневший шрам на левой руке.
— Даме стало жарко, —
— Кэл, давай прирежем их по-быстрому и пойдем в таверну, у меня горло пересохло, — громко предложил Джей, нагло провоцируя драку.
— Фи, и так на улице дышать нечем, еще и кровь тухнуть будет, — поморщилась Элия. И, прежде, чем подзуженные Богом Воров мужчины кинулись в общую свару или все-таки организовали цивилизованное и оттого еще более тягомотное убийство через поединок в кругу на самом солнцепеке, богиня заявила ярящемуся капитану пиратов громко, чтоб слышали все:
— Мой брат играл с тобой честно, если ты умен более, чем по-глупому заносчив, то примешь его слово как доказательство правоты. Хватит петушиться, точно прыщавые юнцы, вам есть о чем побеседовать в прохладе таверны за кружкой.
— Не думаю, леди, — к приятному удивлению богини не опустился до грубости пират и собрался было продолжить свару с тем, кого считал врагом, но принцесса снова вступила в разговор:
— О, разумеется, невозможно думать о неизвестных фактах.
— И какой же повод леди считает достойным беседы и раздумий? — сообразив, что от надоедливой женщины иначе не отмотаешься, процедил Гар, теряя терпение. Уж очень хотелось ему честной драки.
— К примеру, то, что на «Разящем» плавает твой сын, — охотно поведала Элия.
Черноусый и загорелый почти до такой же черноты капитан стал истинно чернильно-синим, так проступил сквозь загар румянец ярости. Он хрипло прошипел, сжимая что было сил эфес сабли:
— Твое счастье, девка, что я не дерусь с женщинами. Убирайся, пока цела! У меня не может быть детей!
— Глупости! Твоя кровь просто слишком разборчива, и семя дает росток, лишь упав в подходящую почву. Четверть крови бога стихий не желала сгинуть бесследно и долго искала ту, с которой ты был бы способен достойно продолжить род, — отрезала Элия, не давая труда обидеться на грубость разгневанного бедолаги и жестом усмиряя всегда готовых врезать хаму родственников.
— Говори, — рука бессильно упала с рукояти сабли. Гарвин подскочил к принцессе так стремительно, что лоулендцы едва сами не схватились за клинки. Будь на лице пирата чуть больше агрессии и меньше жадного ожидания чуда, не ушел бы мужчина живым.
— В таверне, здесь слишком жарко, — напомнила Богиня Логики и вся компания, более не помышлявшая о сваре, отправилась в разрекламированную Кэлбертом забегаловку Фарна под названием «Бочка».
Разочарован был один лишь Джей, желавший чуток поразмяться перед едой, но, получив обещанный фирменный суп заведения, даже сварливый принц утешился и перестал жалеть о несостоявшейся настоящей забаве. Элегор же между дракой и тайнами, которые собиралась поведать Элия, мгновенно выбрал
Просторная таверна была помещением по меркам заведений такого профиля почти великаншей, и не получила почетного звания ресторана лишь в силу устоявшегося обычая, сравнительно скромного ассортимента блюд и нехитрой меблировки. Громоздкие столы и лавки были столь тяжелы, что затеявшим драку морякам в качестве оружия оставалось использовать лишь кулаки, посуду или собственные клинки. Но те, кто пускал в ход последние, навеки лишались права входа в главное заведение общепита Канвая. Таким жестким образом верзила Фарн боролся за чистоту своей таверны, а заодно и за мирную (относительно, как и все во Вселенной) обстановку в ней.
Гурьбу новоприбывших трактирщик полувеликанской комплекции смерил совершенно негостеприимным оценивающим взглядом — видать классифицировал компанию как потенциальных дебоширов, — но сразу вышвыривать прочь не стал. Даже еда и питие на большом столе, сдвинутом из пары поменьше, возникли почти мгновенно, будучи доставлены пареньками-подавальщиками и румяной, как сдобная булка, девахой. Такая, не придись ей по сердцу грубоватые ухаживания моряка, пожалуй была способна так засветить кулаком, что любой сумрак ярче полудня покажется.
Мужчины едва успели рассесться и принюхаться к еде, как к столу с радостным и громким (пожалуй, попугаи кричали тише) воплем кинулась женщина. Копна черных кудрей ее была перехвачена алым шарфом, и эта деталь туалета была единственным украшением в типично-мужской, довольно грубой одежде. Однако сочную смуглую красотку такая обертка ничуть не портила, скорей уж придавала грубоватого шарма. Пиратка повисла на шее Кэлберта.
— Кэл! — орала она, стуча кулаками по спине и груди принца. — А говорили, ты больше не заходишь на Канвай! Брехали, принцем заделался!
— Реза, рад тебя видеть, — пробормотал мужчина, ловя ироничную ухмылку «ага, влип, братец!» Джея и поспешил выкрутиться. — Так все и есть, вот Джей и Элия, мои брат и сестра.
— О, так может, нам тебя и сродственничков в заложники взять, высокородное высочество? — подал голос один из созерцающих представление моряков, по-видимому, «член профсоюза пиратских капитанов», имеющих право голоса. Роста среднего, но очень широкогрудый и мускулистый, с коротким ежиком рыжих волос на голове и куда более богатыми зарослями по всему торсу и рукам. Такими богатыми, что моряк казался одетым в меховую рубашку. Даже красочные татуировки профессиональной тематики едва проглядывали сквозь щедрую поросль.
Пока в его голосе и сине-зеленых глазах было больше шутки, но в каждой шутке, если имеешь дело с такими серьезными ребятами, смеха лишь доля, а вот все остальное может обернуться любым боком, или даже острием.
— Попробуй, — охотно откликнулся Кэлберт, откинувшись спиной на стену таверны и поглаживая Резу, уютно разместившуюся на его коленях, по волосам, — А толку то?
— Как толку-то? Выкуп за тебя запросим королевский! — загоготал пират, стукнув пудовым кулаком по столешнице.