Божественный кулак Масутацу Ояма

Горбылев Алексей

Яркая личность Оямы, его максимализм и идея реального каратэ способствовали привлечению в додзё молодых каратистов из других школ и амбициозных, талантливых парней, жаждавших стать настоящими мастерами. Одними из первых в «Ояма–додзё» перешли из Годзю–рю кохаи Оямы Като Кэндзи и Ясуда Эйдзи, записались братья Ояма — Сигэру и Ясухико, Харуяма Итиро и Накамура Тадаси, чуть позже появились Куросаки Кэндзи и Асихара Хидэюки, а еще позднее Соэно Ёсилзи и Рояма Хацуо. В Ояма–додзё блистали также другие первые черные пояса Кёкусина: Года Юдзо, Като Сигэо, Окада Хиробуми, Ватанабэ Кадзухиса, Фудзихира Акио (который позднее прославился как чемпион по кикбоксингу под именем Одзава Нобору), Одзава Итиро.

Все это были совершенно незаурядные личности, блестящие бойцы со своим специфическим опытом и уникальным стилем каратэ. Так, по словам Стива Арнейла, сэмпай

Ватанабэ, бывший классный дзюдоист, «был непревзойденным специалистом по работе в партере, куда он неизменно переводил своих противников. Он также прекрасно вел бой из положения лежа, когда партнер был на ногах. Сэнсэй Окада отличался высокой скоростью и совершенством техники. Близким ему по духу и по манере боя был сэнсэй Исибаси. Они с великолепной точностью исполняли обусловленные кумитэ и ката, всегда возвращаясь в одну и ту же точку. Ояма Сигэру был, прежде всего, сильным бойцом. Накамура Тадаси — тоже, но он был силен еще и в ката, хорошо разбирался в философии». Вспоминая о первых месяцах занятий в зале Оямы, Рояма Хацуо говорит о наставниках и старших учениках: «Сэмпай проводили тренировки поочередно и выжимали из нас все соки. Когда кто-то из сэмпаев — обладателей черного пояса — пристально взглядывал на меня в додзё, я приходил в такой трепет, что даже не мог устоять на месте. Но все мы восхищались их силой и чем больше слушали предания об их геройских подвигах, в которых они вышвыривали из зала погромщиков додзё, тем больше проникались чувством своего превосходства: «Правильно я сделал, что выбрал каратэ Оямы»! И еще мы очень гордились, что можем называть своими сэмпаями таких сильных людей».

Рояма рисует яркие портреты сильнейших бойцов того времени, которые оказали большое влияние на его становление как каратиста и человека:

«Практически сразу после моего вступления в додзё, состоялся экзамен на присвоение очередных степеней кю и дан. Я прекрасно помню даже сейчас кумитэ, которое тогда провел сэмпай Окада Хиробуми, — такое глубокое впечатление оно произвело на меня. Я, который был начинающим, наблюдая за этим кумитэ, смог тогда хорошо понять, что же такое каратэ, и что такое кумитэ. Это кумитэ было прекрасно, словно поединок на картине. Это был ожесточенный бой между драконом и тигром, и я был поистине ошеломлен. Насколько я помню, противником Окады в этой схватке был сэмпай Накамура Тадаси.

Спокойно изготовившись к бою, вперив друг в друга взоры, словно два диких зверя, они медленно двигались по кругу, потом бросались в атаку, и в этот миг их удары сыпались, как молнии, с совершенно неожиданных направлений, а потом, обменявшись градом ударов, они мгновенно разрывали дистанцию и снова медленно двигались по кругу. Вот так проходил этот бой — бой двух великих мастеров.

В то время сэмпай Окада был обладателем второго дана. Он был не особенно высок ростом, но у него было отменное, необычайно пропорциональное телосложение. Он обладал великолепной техникой каратэ, прямо как на картинке. В то время в додзё Оямы практически все обладатели цветных поясов имели очень хорошую базовую технику и ката, но, по общему признанию, ни у кого не было лучшей техники, чем у сэмпая Окада. Его скорость, точность движений вызывали всеобщее восхищение. Даже сейчас, когда я наблюдаю за поединками на самых разных турнирах, и когда меня просят провести показательный бой, я всегда вспоминаю кумитэ сэмпая Окада.

Незабываема и манера кумитэ сэнсэя Куросаки Кэндзи. Я практически ежедневно слышал от кантё Оямы рассказы о его боевой мощи и выдающейся силе духа, но самое большое, поистине ошеломляющее впечатление на меня произвел первый его поединок, который мне довелось увидеть. В этом бою противником Куросаки был сэмпай Васиноя. Этот сэмпай в то время тоже был первоклассным каратистом, он был высок ростом и, по общему признанию, был очень сильным бойцом. Но и его сэнсэй Куросаки смог свалить с одного удара кокэн–ути слева, а потом таскал за собой по всему додзё в течение трех минут.

Сэнсэй Куросаки использовал в кумитэ необычную боевую изготовку: левую руку он с самого начала широким движением отводил за спину, а правой рукой с разжатыми пальцами защищал лицо. Удары противника он просто принимал на корпус, не меняя изготовки, и одновременно наносил ему удар кокэн–ути левой рукой, отведенной

за спину. Вот такая у него была необычная тактика. В кумитэ он действовал в буквальном соответствии с выражением «дать противнику порезать свою плоть, и перерубить ему кости» — давал противнику нанести себе удар и отвечал на него еще более мощным, сокрушительным ударом. Скопировать сэнсэя Куросаки обычному человеку, конечно же, было совершенно не под силу.

… Когда я еще был белым поясом, то как-то попытался изобразить боевую изготовку сэнсэя Куросаки, но получил от своего противника несколько таких ударов ногой, что для нанесения левого кокэн–ути у меня уже не осталось никаких сил. Разумеется, с тех пор я уже не пробовал использовать эту изготовку.

И еще, когда я был белым поясом, сэнсэй Куросаки подзывал меня, и я часто получал от него по животу. Когда он звал меня, я отвечал: «Ос–с»! — и делал шаг вперед. При этом сэнсэй, не говоря ни слова, бил меня в живот. Конечно, бил он меня не всерьез, но даже при легком ударе сэнсэя я отлетал назад, и у меня сбивалось дыхание. В таких случаях я инстинктивно пытался прикрыть живот руками, а сэнсэй специально хватал меня за руки и возвращал их в положение готовности и затем снова бил меня в живот. Еще он зажимал у меня между пальцев карандаш и сдавливал пальцы.

В те времена сэнсэй Куросаки часто говорил нам: «Познайте свой предел»! Дело в том, что, только познав свой предел, можно задействовать сверхсилу, которая позволит его переступить. Как я слышал, для постижения своего предела сэнсэй часами наносил удары в макивару, связывал в пучок ароматические курительные свечки и прижимал их к своим рукам, приказывал зарыть его живьем и подвергал себя иным немыслимо–тяжелым испытаниям.

По–видимому, сэнсэй также полагал, что в процессе совершенствования в каратэ мы должны привыкнуть к боли. Я, конечно, в то время не мог по–настоящему глубоко понять концепцию сэнсэя и начинал прямо-таки трястись, когда он называл мое имя. Но, несмотря на такую реакцию учеников, сэнсэй говорил нам: «Вы станете сильными»! Когда он говорил эти слова мне, я задумывался, действительно ли смогу стать по–настоящему сильным. Вот такие остались в глубине моей души воспоминания о том времени.

В настоящее время сэнсэй Куросаки является президентом Ассоциации нового рукопашного боя (Син какутодзюцу кёкай), и, как все прекрасно знают, он воспитал многих знаменитых кикбоксеров, в том числе таких, как Фудзивара, Сима и др.

Далее мне хотелось бы сказать несколько слов о сэнсэе Ясуда Эйдзи.

Сэнсэй Ясуда — выходец из клуба Сётокай каратэ Университета Гакусюин^[10]. Еще задолго до моего вступления в додзё он уже начал тренироваться под руководством кантё Оямы, и, говорят, в те времена не было никого, кто превосходил бы его разрушительной мощью и опасностью техники. В особенности силен был его маэ–гэри, который теперь уже стал настоящей легендой. И, как мне говорили сэмпаи, даже сэнсэй Куросаки, который казался мне демоном или царем преисподней Эмма, уступал сэнсэю Ясуда в кумитэ. Слышал я также и о том, что однажды в районе Синдзюку он подрался с шайкой хулиганов числом более десяти человек и почти всех их отправил в больницу. Мы, белые пояса, без конца судачили о легендарной силе сэнсэя Ясуда. А еще слушали рассуждения сэмпаев о его боевой изготовке и различных приемах. Что ни говори, а удары ногами у него были очень сильные. И, надо сказать, что бил он при этом не задней ногой, а только передней. И удар этот, как рассказывают, буквально сносил противника. Во время кумитэ он специально предупреждал противника: «Я нанесу тебе маэ–гэри»! — и, хотя противник заранее знал, какой прием будет использовать сэнсэй, он все равно не мог защититься и оказывался снесенным с ног…

В то время, когда я поступил в додзё кантё Оямы, сэнсэй Ясуда там уже не занимался, но изредка заглядывал в него, когда бывали какие-то собрания нашего общества. В таких случаях я очень внимательно следил за каждым движением учителя. Он не был особенно высок ростом, не выглядел особенно крепким, скорее, его можно было охарактеризовать как умного бойца. Но при этом нижняя часть тела у него была довольно толстая, особенно толстыми у него были ляжки. Глядя на него, я не раз думал, что из мощи этой толстой нижней части тела и проистекает легендарный маэ–гэри сэнсэя Ясуды».