Божественный яд
Шрифт:
— Ты можешь сделать новую руку, но не можешь исправить себе зрение? — озадачился ?аран.
— Ты сравнил, конечно! — улыбнулась она. — ?ука проще. Или ты хочешь сказать, что ваши целители умеют лечить зрение?
— Не знаю, — задумчиво ответил он. — Спрошу.
— Может быть, чаю? — вспомнила Ида об обязанностях хозяйки. Отпускать неожиданного гостя не хотелось. Он как будто не был настроен на задушевные разговоры, но Идана всё равно надеялась выудить хоть что-то. — Мне кажется, ещё не слишком поздно, Диила наверняка не спит…
?аран собирался отказаться, он всё же приходил по делу, а любопытство трантки ощущалось буквально кожей. Но вспомнился Сулус со своими требованиями, и внутри шевельнулось упрямство, а следом за ним, совершенно неожиданно, прочие эмоции.
— С удовольствием, — кивнул он.
Да, он сейчас оказался в странных обстоятельствах, его тревожит непривычное окружение и непонятный эмоциональный узел внутри, который мешает спокойно дышать и нервирует, как будто он забыл нечто жизненно важное. Но почему бы не провести час-другой с удовольствием? Девушка мила, красива и интересна, может рассказать ему о мире то, что он пропустил, и находиться с ней рядом приятно.
Ему не хватало в нынешней жизни ориентиров, опоры, даже самой этой жизни. Книги заполняли пробелы в разуме, но совершенно не трогали сосущей пустоты в душе, то же было с тренировками с оружием, которые он возобновил первым делом. С алхимией дело обстояло лучше, она вызывала интерес, но, пока у него не было каких-то задач, требовавших решения, и этот процесс тоже был механическим — оценка пропущенного материала, проверка собственных навыков.
Там, внутри, что-то первый раз всерьёз шевельнулось, когда утром Маран подобрал эту бедную птицу, но он отнёс подранка в воронятню к тамошнему целителю, чтобы исправил что мог, и почти забыл о спасённом. До разговора с транткой в храме.
Сейчас он уже не мог точно сказать, разговор зацепил его за проснувшуюся однажды жалость к птице или за любопытство к кудрявой трантке и незнакомым магическим практикам. Сейчас ворон и девушка интересовали его одинаково, и отказываться от этих ощущений он не собирался: эти два живых существа и его заставляли чувствовать себя живым. Наконец-то — не просто понимать, но ощущать.
Может быть, он и правда умер, а ритуал принца вернул с того света? Наверное, очнуться от смерти не так-то просто, и это неплохо объясняло его нынешнее состояние. Хотя, конечно, совершенно не объясняло, как именно у Сулуса получилось подарить мертвецу новое тело, неотличимое от старого.
Служанка, которая явилась на зов Иданы, поглядывала на Марана с опасливым любопытством, но и только. Просьбу принести чай восприняла совершенно спокойно, пообещала управиться побыстрее, и Ида с её гостем заняли две соседних кушетки.
— Странная статуя, — заметил Маран, разглядывая Пола. — Я таких не встречал…
— Это не статуя, это автоматон, — с улыбкой отозвалась Ида и скомандовала: — Пол, два шага вперёд!
И рассмеялась, когда илаат заметно подобрался и уставился на механическую игрушку с подозрением, а в руке его блеснул возникший неизвестно откуда нож.
— Он не опасен и не может драться, слишком медленный. Он вообще немногое умеет, только на определённые команды реагирует. Но вот так выглядят те руки и ноги, которые мы изготавливаем.
— Такие же медленные? — Маран мягко поднялся и подошёл к автоматону, чтобы разглядеть его вблизи.
— Конечно нет, — улыбнулась Ида и последовала за ним. — Вся сложность в управлении. Протез буквально приращивается к телу один раз и навсегда, он не съёмный, и человек двигает им так, как двигает здоровой рукой, не задумываясь об этом, а он — по заранее заданной схеме. Кроме того, если он будет двигаться слишком быстро, то упадёт, потому что с равновесием у него хуже, чем у людей. Здравствуй, Пол! — Она подняла руку и без малейших сомнений пожала протянутую в ответ механическую ладонь, способную играючи раздавить хрупкие человеческие косточки.
— Здравствуй, Пол, — с лёгким акцентом повторил за ней Маран и с интересом прислушался к ощущениям. Рукопожатие механического человека оказалось твёрдым, умеренно крепким, а рука — очень странной на ощупь. — Зачем он тебе в таком случае, если это не охранник?
— Чтобы наглядно демонстрировать илаатам возможности техномагии, конечно, — улыбнулась Ида. — Я же говорила, у меня большие планы. Сначала на мастерскую, потом на совместные исследования с Магиструмом, а там и на фабрику!
— Надеюсь, у тебя получится. — Маран уважительно склонил голову, поглядев на девушку с новым интересом.
В облаке золотистых кудряшек, с кукольным лицом и упрямо вздёрнутым носиком, она была необычна, на его взгляд, и бесспорно хороша собой, но мало ли красивых девушек! А сейчас, с особенным огнём в глазах, который отличал вдохновенных творцов, она привлекала гораздо сильнее, и Маран ощутил глубокое удовлетворение от правильно сделанного выбора. Хорошо, что он подобрал эту птицу, что заговорил в храме с девушкой и сейчас заявился к ней. Изучение изменений мира было интересно, но больше всё-таки необходимо, а в этом знакомстве никакой необходимости не было, только его собственное личное любопытство. И это радовало. Смерть не смерть, но то, что создавало пустоту в груди, потихоньку таяло.
Тут появилась расторопная служанка с подносом, и хозяйка отправила Пола обратно в его угол, а сама вместе с гостем вернулась к столу, где с лёгким нетерпением дождалась, пока их опять оставят вдвоём.
— А можно мне спросить? Почему всё-таки мангуст и змея? — начала она с самого, на её взгляд, безобидного, когда гость кивком выразил своё согласие.
— Это древний символ алхимиков-ядоваров, — пояснил он. — Тот, кто готовит яд — заклинает кобру, — занимается и противоядиями — обучает охотника на змей.
— А ты увлекаешься алхимией? Вот этими самыми ядами? А почему тогда у тебя нет сейчас дела? Неужели уже всё придумал?
— Так получилось, — отозвался Маран уклончиво.
— Кого-то убил и тебе запретили практиковать? — с иронией предположила Ида.
— Можно сказать и так, — улыбнулся он уголками губ.
— Ясно, это личная тайна, и ты не ответишь, — вздохнула Идана. — И спрашивать о том, зачем тебе таким жутковатым способом понадобилось учиться терпеть боль, бесполезно, да?