Божьи люди. Мои духовные встречи
Шрифт:
Кстати: вообще монахам не дозволяется ходить по лесу, и лишь по праздникам разрешалось это, и то группами для утешения. Но этим пользовались лишь единицы; а другие сидели по келиям, согласно заповеди древних отцов: “Сиди в келии, и келия спасет тебя”.
На следующий день мне нужно было выезжать из монастыря на службу в Тверскую семинарию; и я пошел проститься сначала с о. Нектарием. Встретив меня, он с тихим одобрением сказал:
— Видите, батюшка: послушались, и Бог дал вам благодать произнести хорошее слово.
Очевидно,
— Ради Бога, — ответил я, — не хвалите хоть вы меня, бес тщеславия меня уже и без того мучает второй день.
Старец понял это и немедленно замолчал. Мы простились.
От него я пошел через дорожку к скитоначальнику о. Феодосию. Тот спросил меня, как я себя чувствую, с каким настроением отъезжаю.
Я искренно поблагодарил за все то прекрасное, что я видел и пережил здесь. Но добавил:
— А на сердце моем осталось тяжелое чувство своего недостоинства.
Мне казалось, что я говорил искренно и сказал неплохо, а сознание недостоинства мне представлялось смирением. Но отец Феодосий посмотрел иначе.
— Как, как? — спросил он. — Повторите, повторите!
Я повторил. Он сделался серьезным и ответил:
— Это — не смирение. Ваше преподобие, это — искушение вражье, уныние. От нас, по милости Божией, уезжают с радостью; а вы — с тяготою? Нет, это — неладно, неладно. Враг хочет испортить плоды вашего пребывания здесь. Отгоните его. И благодарите Бога. Поезжайте с миром. Благодать Божия да будет с вами.
Я простился. На душе стало мирно.
Какие вы духовно опытные! А мы, так называемые “ученые монахи”, в самих себе не можем разобраться правильно… Не напрасно и народ наш идет не к нам, а к ним… “простецам”, но мудрым и обученным благодатью Духа Святаго. И апостолы были из рыбаков, а покорили весь мир и победили “ученых”. Истинно говорится в акафисте: “Вития многовещанные”, —т. е. ученые ораторы, — “видим яко рыбы безгласные”, по сравнению с христианской проповедью этих рыбаков.
И теперь “ученость” наша была посрамлена еще раз.
Когда я приехал на вокзал в Козельск, то в ожидании поезда сидел за столом. Против меня оказался какой-то низенький крестьянин с остренькой бородкой. После короткого молчания он обратился ко мне довольно серьезно:
— Отец, ты, что ли, вчера говорил проповедь в монастыре?
— Да, я.
— Спаси тебя Господи! А знаешь, я ведь думал, что благодать-то от вас, ученых, совсем улетела?
— Почему так?
— Да, видишь: я безбожником одно время стал; а мучился. И начал я к вам, ученым, обращаться: говорил я с архиереями — не помогли. А вот потом пришел сюда, и эти простецы обратили меня на путь. Спаси их Господи! Но вот вижу, что и в вас, ученых, есть еще живой дух, как Сам Спаситель сказал: “Дух дышит, идеже хощет” (Ин. 3,8).
Скоро подошел поезд. В вагон второго класса передо мною поднялись по ступенькам две интеллигентные женщины. За ними вошел и я. Они очень деликатно обратились ко мне со словами благодарности за вчерашнее слово. Оказалось, это были две дворянки, приезжавшие издалека на богомолье в Оптину и слышавшие мою проповедь. И думается, что эти “ученые” — не хуже, а даже лучше, смиреннее, чем бывший безбожник… Да, воистину Дух Божий не смотрит ни на ученость, ни на “простоту”, ни на богатство, ни на бедность, а только на сердце человеческое, и если оно пригодно, то Он там живет и дышит…
Началась революция. И вот какое предание дошло до меня за границей. Отец Нектарий будто бы встретил пришедших его арестовывать с детскими игрушками и с электрическим фонариком, совершенно спокойный. И перед ними он то зажигал, то прекращал свет фонаря. Удивленные таким поведением глубокого старца, а может быть, и ожидавшие какого обличения за свое безобразие от святого, молодые люди сразу же от обычного им гнева перешли в благодушно–веселое настроение и сказали:
— Что ты? Ребенок, что ли?
— Я — ребенок, — загадочно–спокойно ответил старец.
Если это было действительно так, то стоит серьезно задуматься над смыслом поведения его и загадочным словом о “ребенке”.
А ребенком он мог назвать себя, поскольку идеальный христианин становится действительно подобным дитяти по духу. Сам Господь сказал ученикам при благословении детей: “…если… не будете как дети, не войдете в Царство Небесное” (Мф. 18, 3).
Записки об отце Нектарии[133]
Когда я возвратился в Россию в 1948 году, то мне пришлось здесь познакомиться с одною писательницей[134]. Она прежде была неверующею. К ней правительство обратилось с предложением съездить в Оптину пустынь и произвести там перепись рукописей. Но она отказывалась.
В это время во сне увидала какого-то монаха. И согласилась. Каково же было ее удивление, когда этим монахом оказался о. Нектарий. Это изменило все воззрения ее: она стала духовной дочерью старца и была ею до его смерти. Написала житие его; собрала документы о его жизни. И теперь я пользуюсь ими.
Совершенно неожиданно, как бы чудесно, сбылись мои желания, которыми я закончил свои воспоминания в Америке. “Хорошо бы со временем, — писал я, — узнать об этом”, то есть о судьбе о. Нектария после революции; “да и вообще о конце его”.
Случилось это так. 8 — 21 июля я служил в храме Казанской Божией Матери под Ригой. И говорил, по обычаю, проповедь. Среди слушателей была и эта женщина. После службы она передала знакомому свое впечатление о мне такое:
— Этот владыка, вероятно, имел связь с Оптиной: так близок дух его к ней!