БП
Шрифт:
… Лучи Твои с Небес дойдут до него, дадут ему защиту, благословят на исцеление от недугов его, укрепят веру его. Да услышит молитву сию Господь. Слава и благодарность силе Господа. Аминь…
Перекрестившись, отец Александр начинает молитву заново. Он будет молиться до тех пор, пока не уйдет из сердца щемящее тревожное предчувствие…
…Больно… Нет, не так… БОЛЬНО!.. Боль – повсюду… Больно все – шевелиться, дышать, даже думать, – и то больно… Боль живет в каждом миллиметре тела, в каждой его клеточке… Я почти сроднился с болью… Как там в «Солдате Джейн» говорил сержант-инструктор?.. «Боль –
… Черное небо абсолютно без звезд. Я плыву по воде… Нет, меня несет, несильно покачивая легкой волной, в неизвестность… Только вода эта какого-то странного цвета… Цвета крови… Или это на самом деле кровь?.. Кажется, я вселился в Пинки Флойда, он в «Стене» точно так же плыл, пока его не поглотил водоворот… Надо сказать ему, что любые стены рано или поздно рушатся… А вот и воронка, затягивающая меня вниз… Я стремительно падаю…
… Где-то далеко слышен чей-то разговор. Слов не разобрать, они доносятся глухо, как через вату. В голове какой-то шум, будто бы волны шевелят прибрежную гальку. Но получается у них на удивление ритмично… Шур-шур… Шур-шур… Наконец-то удается чуть-чуть разлепить глаза… И даже немного навести резкость… Синее платье, белый фартук, такая же косынка, оставляющая открытым только лицо… Красные кресты… Рядом с моей койкой сидит Даша!.. Мое ненаглядное рыжее солнышко!.. И о чем-то беседует со своим папой, стоящим рядом… Интересно, а почему Александр Михайлович надел полковничий мундир?.. И за что ему дали Георгия?.. А, самое главное, когда он успел отрастить такую бороду и усы?.. Оба пристально смотрят на меня… Нет, это не Даша!.. У нее другое лицо и другие руки…
… Я сижу перед зеркалом и смотрю на свое отражение. А отражение смотрит на меня… Да еще умудряется при этом разговаривать…
– Что, не узнаешь меня?
– И почему я не могу узнать свое отражение? Ты – это я… Соответственно, я – это ты…
– Да, только родились мы в разное время. Точнее, ты еще не родился.
– Денис?
– Да, согласно твоей терминологии – Денис Первый…
– Давненько тебя не слыхать было!
– Я просто не хотел тебе мешать. Представь, что бы получилось, если бы я стал вмешиваться в командование твоим отрядом!
– Стоп! А когда мы с Дашей?..
– Нет, я в это время был не здесь… Это долго объяснять, ты меня загнал так далеко, что я научился… Впрочем, это неважно. Когда ты был без сознания, я побывал Там! – Отражение независимо от моих действий показывает пальцем вверх. – Там очень хорошо! И Там меня ждут… Правда, я должен еще искупить свое желание умереть… Но это не страшно, потому, что я знаю что будет потом!
– И что же будет?
– Не скажу. Придет время, и ты сам узнаешь… А я пришел проститься. И напоследок хочу сделать тебе подарок. Мне разрешили оставить тебе мою память и мои знания.
– И как ты их мне собираешься передать?
– А вот так. – Отражение легонько дует в мою сторону, лицо обдает свежий ветерок, который проникает внутрь черепа… На меня обрушивается целый водопад новых ощущений, воспоминаний, образов, знаний… Грамматика с ее ятями, ерами и прочей экзотикой становится понятной и простой, ведь я учил ее с первого класса… А папа все время говорил мне, что сын смотрителя гимназий должен учиться лучше всех… А мама всегда с умилением смотрела, как я пью по утрам чай перед тем, как бежать на уроки… Стоп! Но ведь это…
– Да, это мои воспоминания, знания, мысли, моя жизнь… Теперь они будут твоими. Надеюсь, это поможет тебе в дальнейшем…
– Спасибо!
– Уже не за что. Будет интересно оттуда смотреть, как ты справляешься. Там в тебя верят… Все, прощай!.. Мое время истекло, я ухожу…
… Михаил Николаевич сидел за столом, и в который раз перечитывал только что принесенную телеграмму… Короткую, всего в несколько слов. Но от этого не менее важную… «Наш друг ранен тчк положение тяжелое тчк находится могилеве тчк валерий антонович»…
Доктор встал и с видом человека, принявшего какое-то важное решение, вышел из кабинета. Коридор, лестница, еще коридор, служащие шарахаются в стороны и с удивлением глядят вслед одному из главных помощников академика, спешащему, как на пожар… Дверь с табличкой «Академик И.П.Павлов»…
– Иван Петрович у себя?
– Да, Михаил Николаевич, но, к сожалению, он сейчас занят. – Секретарь, оторвавшись от своих бумаг, смотрит на взъерошенного доктора. – Приехали московские промышленики, они беседуют в кабинете, просили не тревожить.
– Доложите, пожалуйста, что у меня неотложное и очень важное дело!
Секретарь, тихонько постучав, исчезает за дверью, через несколько секунд появляется вместе с Павловым.
– Михаил Николаевич, что-то случилось? – Академик встревожено смотрит на доктора. Тот молча протягивает ему бланк телеграммы, прочитав которую, Павлов меняется в лице, но быстро берет себя в руки.
– Доктор, мы можем поговорить у Вас? – Получив утвердительный ответ, Иван Петрович поворачивается к секретарю. – Саша, срочно вызовите ротмистра Воронцова в кабинет доктора! Пошлите кого-нибудь к генералу Келлеру с просьбой незамедлительно прибыть туда же!.. Отмените все визиты на неделю вперед!
– Но, Иван Петрович! Послезавтра должен приехать лейб-медик Боткин!
– Ничего, я ему сам напишу…
Академик быстрым шагом возвращается в кабинет, из-за неприкрытой двери слышен его громкий голос:
– Господа, простите великодушно! Дело действительно срочное и важное. Давайте сделаем перерыв на полчаса, сейчас я распоряжусь, принесут чай. А потом мы продолжим…
Ротмистр Воронцов, озадаченный срочным вызовом, появился последним.
– Петр Всеславович, вот и Вы! Нам всем необходимо не позже завтрашнего дня быть в Могилеве! Будьте любезны, помогите с проездом по линии своего ведомства! Нашелся наш… потеряшка!..
… Стою перед мостом на берегу реки, абсолютно не понимая, где я и как смог тут оказаться. Место очень странное и невероятное, будто списанное с какой-нибудь книжки в стиле фэнтези. Небо, закрытое темно-фиолетовыми рваными тучами, подсвечивается кроваво-красным снизу, от реки. Потому, что между безжизненными берегами течет огонь. Волны пламени плещутся о черные валуны, сталкиваются, выбрасывая вверх светящиеся оранжевые брызги. Воздух над рекой колышется и вибрирует от жара. Огромные ноздреватые валуны, служащие началом моста, кажутся очень древними, возможно, ровесниками Большого Взрыва и рождения Галактики… Сложенный из грубо отесанных камней мост видно едва до середины, дальше он теряется в мареве горячего полумрака. Но с той стороны меня зовут. Не словами, какая-то жуткая завораживающая сила тянет меня на мост. Делаю два шага, под ногами уже шершавые булыжники моста…