Брачный контракт, или Who is ху…
Шрифт:
Да и вообще, приятели считали за честь, если гигант мысли Георгий Мелидзе удостаивал собеседника своим вниманием. Георгий был не только гигантом мысли, его рост 190 и вес 160 вполне соответствовали прозвищу Гора, которым его наделили еще в молодости товарищи по команде – он занимался гандболом. Тогда, конечно, он весил не столько, но годы и увлечение малоподвижными занятиями типа чтения и письменных трудов взяли свое.
Аня познакомилась с ним, когда тот был еще в неплохой спортивной форме, тренировался, но, в отличие от большинства спортсменов, не был обделен умственно.
Несмотря на то что Анка (так он ее называл) была немного постарше (немного – это каких-нибудь девять лет) и обзавелась в первом браке ребенком, который
О! Слушать – это не то, что вы думаете, это целое искусство, уметь слушать оратора так, чтоб он был убежден, что вы принимаете участие в беседе. Не равнодушно вникаете в смысл того, что он вещает, а являетесь собеседником, высказываете свое, спорите, соглашаетесь и при этом – молчите! Ну кто еще, как Анка, мог одним кивком головы, взмахом бровей, прищуром глаз и прочими малоинформативными мимическими приблудами выражать гнев, насмешку, недовольство, одобрение, несогласие и прочие чувства. Она буквально жила тем, что изрекал Георгий. По большому счету, может быть, она поэтому была нужна, без нее словно не хватало воздуха, все прочие безмозглые собутыльники и их спутницы считали нужным высказывать свою примитивную и ни на чем не основанную точку зрения. Кроме того, Анка хорошо готовила, была аккуратна и исполнительна, а на разницу в возрасте Георгию всегда было наплевать.
Да, еще она была страстной и темпераментной любовницей. Но этот аспект жизни интересовал Георгия меньше всего. Не потому, что он был импотентом или извращенцем. Конечно, бурная спортивная молодость не прошла без разгула, пьянства и увлечения женщинами. Но сейчас, проповедуя свою собственную философию воздержания (сначала частичного, а потом и полного), Георгий вполне успешно, впрочем как обычно, доказывал людям, что секс вреден для духовной жизни.
Анка слушала его открыв рот.
– Вы поймите, духовный мир человека настолько богат, что каждый может по своим познаниям и отношению к миру встать рядом с Богом, или вселенной, или бесконечностью. Мне, например, категорически не хватает времени на то, чтобы получать знания. Секс ничего не дает организму, кроме бреши в биополе и потери времени. Он нарушает целостность вашего «я», и вам приходится восстанавливать затраченную энергию лишними упражнениями. По большому счету, некоторые виды энергии не восстанавливаются вообще. – В момент, когда вещал Георгий, все были с ним согласны, он будто гипнотизировал людей.
В определенной мере Георгий был особенным человеком, не таким, как все. Но окружающие его любили: он мог и посмеяться, и посочувствовать, и иронично подтрунить, в том числе и над собой.
Дома у них не переводились гости. Как всякий восточный человек, Георгий любил шумные застолья, вино и веселье.
И еще он безумно любил воду. Большую воду. Он любил реки, озера, моря и даже водохранилища. Поэтому и построил дом прямо у воды. Дом был огромным и стильным. Чувствовалось, что в него вложили душу. Внутри все было досконально продумано для того, чтобы большому человеку было уютно и комфортно. Конечно, здесь постаралась Анка. В доме было два крыльца, вернее, одно крыльцо, куда подъезжали машины и через которое входили гости, а вторым был причал. Сваи, на которые опирался причал, были забиты прямо в воду, и, когда ты находился на большом деревянном помосте, создавалось ощущение, что ты на острове и вокруг никого нет. Мирская суета отступала, хотелось отрешиться от повседневности и житейских проблем. Вода, наверное, помогала ему расслабляться и думать. Он мог часами сидеть на причале и просто смотреть вдаль. О чем он думал в эти светлые минуты, оставалось загадкой, только потом, как правило, он уходил в свой кабинет и, закрывшись там на ключ, читал любимые философские книги или писал свои труды.
Записи Георгия Мелидзе – отдельная тема для разговора, запретная и недосягаемая ни для кого. О том, что он что-то пишет с семнадцати лет, знали все. О том, что именно он пишет, не знала ни одна живая душа. Некоторые думали, что он ведет дневник, другие считали, что скоро мир поразит научный труд по философии, который рано или поздно сделает Георгия обладателем Нобелевской премии. Прочие предполагали, что Георгий штудирует новейшие разработки исследователей внеземных цивилизаций. Но кто бы что ни думал, ясно было одно: то, что происходит за закрытыми дверями кабинета Георгия Мелидзе, – однозначно велико и непостижимо для среднеразвитых человеческих особей. Анка была уверена на сто процентов, что труд жизни Георгия не оставит человечество равнодушным, поэтому боялась даже проходить мимо закрытого кабинета, когда в нем работал муж. Тем более после того случая…
Георгию прописали очки, и он, не привыкший работать в окулярах, однажды забыл их на кухне. Анка по душевной доброте попыталась проникнуть в запретное помещение для соблюдения врачебного предписания. Это был не первый раз, когда Георгий наотмашь ударил ее по лицу. Но такого выражения лица и нездорового блеска глаз она никогда прежде не видела. Анка сразу поняла, что лучше напоминать о рекомендациях окулистов до того, как человек-Гора переступил порог КАБИНЕТА. Таким образом, запрет на посещение загадочного и великого помещения соблюдался строго.
– Только в случае моей смерти можно открыть эту комнату!
Насчет смерти он не шутил. Он вообще любил говорить об этом. Его синтезированная из нескольких течений и вполне самостоятельная этика состояла в том, что боязнь смерти – это удел приземленных и ничего не понимающих в философии людей.
– Смерть – это часть жизни, там бывает и хорошо и плохо, это зависит от обстоятельств. Вот, например, я точно знаю, что умру не от долгой и продолжительной болезни, и поэтому хочу, чтобы, когда умру, вы сделали мою смерть такой, какой я могу вам сейчас описать. Я хочу, чтобы вы развеяли мой прах над водой. Не нужно никаких могил и склепов, я написал завещание, и в нем все сказано.
– Что ты говоришь, перестань!
Это не работало. Он действительно не боялся смерти. Георгий, несмотря на комплекцию, был лихим водителем, обожал скорость и каждый день до десятого пота занимался на тренажерах. Самой большой его страстью были катера и яхты. Все, что имело отношение к воде, для Георгия было свято. Он одним из первых получил лицензию на вождение яхт, мог управлять даже огромным кораблем, только ему не нравилось, что такой корабль слишком тихоходен. Более того, Георгий управлял самолетом и вертолетом, да так, что пилоты со стажем могли ему позавидовать.
Он не уставал менять моторные катера и проверять их на прочность. В вождении водных судов ему не было равных. За четыре года Георгий сменил пятнадцать моделей катеров. У него появился Chris Craft, когда большинство нынешних богатеев думали, что по подмосковным водохранилищам можно передвигаться только на прогулочных «ракетах». Начиная с простенькой, но надежной Yamaha-175 и заканчивая алюминиевым «корветом» отечественного производства – весь промежуточный водно-моторный арсенал прошел тестирование у Георгия.
Но все это было уже испытано и неинтересно, а самый новый катер, который должен был вот-вот прийти из Америки, никак не приходил. То есть он пришел, но на таможне, как всегда, возникла задержка, таможенники не могли найти правильное соотношение лошадиных сил и бумажного эквивалента. Лето почти прошло, а испытание нового агрегата так и не состоялось.
Для Георгия каждый выход на воду был священнодействием, существовал целый ритуал, по которому следовало надевать определенную одежду и обувь, произносить комбинацию слов, сидеть на одном и том же диване, что-то есть и пить. Даже фуражку Георгий надевал всегда одну и ту же, задом наперед, старую, капитанскую.