Брачный реванш

Пожарская Анна

Лекате было плевать на легенды. Чаща обещала встречу, ради которой стоило забыть страх. Шла третья ночь на новом месте, а значит, должен прилететь он. Невесть откуда возникший друг и вот уже много лет единственный спутник во всех без исключения путешествиях Лекаты. Еще вчера днем она нашла подходящую поляну и оставила там свой шейный платок — отчего-то казалось, что приятель находит ее по запаху — а сегодня спешила увидеться.

Добрела до места, уселась в ожидании. Поежилась от ночного холода. Ничего, Гримм наверняка скоро прилетит.

Леката не знала матери — та умерла через две недели после родов,

оставив дочь на попечении отца. С родителем тоже не повезло: когда Лекате исполнилось десять, отца казнили. Утверждали, что он покушался на короля, и заговор раскрыли. На этот раз судьба сжалилась над девочкой, король отдал ее на воспитание дяде по матери, сохранив за дочерью бунтовщика немалое фамильное состояние целиком. Дядя частенько говаривал, что с таким приданым она самая завидная невеста на Землях Привратников. Смеялся, что готов отказаться от родства ради таких деньжищ.

В молодости он был человеком шебутным и частенько переезжал с места на место, таская племянницу с собой. В одной из таких поездок, ровно через год после смерти отца, Леката и встретила Гримма — огромного серого филина, желтоглазого ночного красавца. Даже не встретила — подобрала. Одной лапой птица уже шагнула за врата в мир живых. Девочка выходила ее и уехала — оставлять было жалко, но дядя строго-настрого запретил брать приятеля с собой. Каково же было удивление Лекаты, когда и на новом месте Гримм нашел ее. Узнала по отметине, отрубленному пальцу на левой лапе. С тех пор филин путешествовал следом за ней. Не бросил даже тогда, когда она убежала от дяди и обосновалась в Южном Пределе, стране, где принадлежность к профессиональной гильдии была гораздо важнее чистоты крови.

Леката вздохнула. Втянула носом запах влажного дерева и талого снега. Она давно выучила чужой язык, освоила дело, Карлин и Гримм стали ее семьей, но в минуты, когда все валилось из рук, ей казалось, что стоило остаться тут, у привратников, и жизнь была бы другой, походила бы на спокойную тихую реку. А потом Леката вспоминала, почему ударилась в бега, и все становилось на свои места.

Где-то сверху зашуршали ветви, и на бревно тяжело приземлилась большая птица: филин с отрубленным пальцем на левой лапе.

— Ну, здравствуй, братец, — добродушно поздоровалась Леката и полезла в сумку за мышами. Протянула одну птице, и Гримм жадно схватил угощение клювом.

— Чувствую себя здесь лишней, — сообщила Леката доверительным тоном, будто не с филином разговаривала, а с давним другом. — И местным не нравлюсь… Но Карлина бросить не могу.

Вздохнула.

— Т-ты-т-ты, — то ли проухал, то ли пролаял Гримм.

Леката махнула рукой. Достала из сумки еще мышь и протянула птице.

— Гильдия всех нас выбросит как мусор, как только не сможем хорошо выполнять работу. А у Карлина и сбережений-то почти нет. Все на лечение сына ушло. Одна надежда на эту крепость. После нее и на покой можно.

— Т-ты-т-ты, — откликнулся филин и ткнул клювом сумку Лекаты. Она послушно извлекла оттуда еще пару мышей.

— Т-ты-т-ты, — настойчиво повторил собеседник, проглотив корм.

— А что я? — пожала плечами Леката. — К наследству пока не подобраться, а большая часть заработка гильдии уйдет, я же только с ученичеством распрощалась.

Достала последнюю мышь и протянула птице.

— Прилетай чаще, — осторожно погладила Гримма по жестким гладким перьям на голове. — Я, кажется, натворила дел, и все будет непросто. Понадобится удача и дружеская поддержка.

Филин потерся клювом о протянутую руку Лекаты. Она слабо улыбнулась и прикрыла глаза. Отчего-то вспомнился отец. На ее день рождения, незадолго до своей казни, он привез тряпичную куклу с восковым лицом, руками и ногами. У той были огромные изумрудные глаза, изящный носик и пухлые губы. Когда отца увозили дознаватели короля, Леката, пытаясь лишний раз обнять его на прощанье, оставила куклу на крыльце под жарким солнцем. Вернулась слишком поздно. Руки и ноги игрушки неестественно изогнулись. Восковое лицо оплыло и стало больше походить на уродливую маску: глаза превратились во впалые грязно-зеленые пятна, а рот напоминал трещину, бездонный кровавый провал. Не решилась забрать ее к себе в спальню, кукла так и осталась ждать возвращения хозяина на крыльце. Ждала и Леката, день за днем, раздражая воспитателя и слуг, постоянно выглядывала в окно. А через месяц приехал дядя и поволок ее в столицу смотреть на отцовскую казнь.

— Т-ты-т-ты, — отозвался филин.

— Ничего, приятель, — Леката снова погладила его по голове. — Что-нибудь придумаем.

Дождалась, когда птица улетела по своим делам, и направилась обратно. Оставалось только надеяться, что Максису, как и любому другому мужчине с подобным подходом к противоположному полу, хватит ума сделать вид, что ничего не произошло. До рассвета нужно было немного поспать, утром смыть с себя всю вечернюю грязь и снова вернуться на стройку. Изотий пообещал ответ на ее прошение от короля Русовуса через недели две-три, и лучшего средства от волнений ожидания, чем работа, Леката не знала.

Возвращение в город обошлось в две монетки и милую улыбку часовому. Мужчина поворчал-поворчал, но поднял решетку. Леката поспешила в гостевой дом наместника Максиса, Карлин давно привык к ее ночным отлучкам, но заставлять волноваться наставника не стоило. После того как тот потерял сына, никого, кроме ученицы, у него не осталось.

В общей комнате дома ждал сюрприз. В кресле подле стола с догорающими в канделябре свечами дремал Максис. Леката усмехнулась. Вероятно, наместник пришел получить добавки. Поздно. Дурман уже рассеялся. Собралась было осторожно обогнуть незваного гостя и проскочить на лестницу, ведущую в спальни, но не тут-то было. Мужчина проворно схватил ее и усадил к себе на колени. Ей осталось только шумно вздохнуть. Попыталась встать, но сильные руки удержали на месте. В нос ударил запах гвоздики с можжевеловыми нотами.

— Не успел поцеловать тебя толком на прощанье, — прошептал Максис и рванул завязку плаща. Осторожными ласковыми движениями снял его с плеч и пробежался губами по шее Лекаты: от уха до основания.

— Ты и взять-то меня толком не смог, — огрызнулась женщина, старясь увернуться от ласк. — Так, подмешал гадости в вино, побаловался как умел, и на этом запал кончился, — опять попыталась встать. — Отпусти, ни к чему этот театр.

— Никакого театра, — покачал головой хозяин дома, но хватку ослабил. — Не отказался бы от продолжения вечера. И еще: я ничего никуда не добавлял. Смирись с тем, что все получилось само собой. Вино просто придало легкости твоим мыслям…