Брачный сезон в Уинчестере
Шрифт:
Однако, оглядев зал, Раймонд не заметил ни Эмили, ни прочих девиц. Оказалось, что почти вся молодежь собралась у мистера Лавертона, а Шелдон не получил туда приглашения. У миссис же Холдейн расположилась, в основном, публика почтенная и солидная. Шелдон порадовался отсрочке и собрался было сесть за вист или побродить по саду, но тут, жалуясь на духоту, леди Холдейн попросила его сопроводить её в каминный зал. Что-то в её тоне насторожило Раймонда, но он молча подал ей руку. Они поднялись по лестнице через бильярдную наверх, и тут леди Френсис попросила у него… письмо мисс Эмили Вудли.
Раймонд окаменел. Он поднял глаза и столкнулся с взглядом умных серых глаз. Она протянула руку. Шелдон лихорадочно размышлял. Откуда она знает? Голос леди Холдейн был насмешлив и холоден.
— Самое смешное, что может сделать в таком случае джентльмен, Раймонд — это начать строить из себя джентльмена. Отдайте письмо.
Шелдон расслабился и улыбнулся. Покачал головой.
— Я готов сжечь его в вашем присутствии, мэм, но отдать… Я могу, поймите, отдать его только мисс Вудли.
— Вы хотите уверить меня, что готовы ответить девице взаимностью? — с ядовитой улыбкой склонилась к нему леди Френсис, и Раймонд ощутил, как по коже его прошёл мороз. Он опустил глаза. — Возможно, вы до конца сезона ещё не раз увидите мисс Вудли, но едва ли вам придётся с ней объясняться. Она — моя внучатая племянница, мальчик мой.
Шелдон набрал полные лёгкие воздуха и резко выдохнул. Конечно, они же двоюродные сестры с миссис Вудли… кто-то говорил ему. Он возликовал и теперь хотел только, чтобы несчастной глупышке не слишком влетело, и потому ещё раз предложил сжечь письмо.
Леди Холдейн была непреклонна. Её рука зависла перед ним в жесте требовательном и безжалостном. Шелдон подумал, что даже если бедняжка Эмили получит порцию розог — это не будет лишним. Он получал их в отрочестве немало — и только на пользу пошло. Стараясь сдержать улыбку, достал письмо, но прежде чем протянуть его леди Холдейн, галантно поцеловал её руку. И тут же ощутил щелчок по носу, что и вовсе развеселило его. Он спустился по ступеням вниз, почти танцуя, и сел за вист с мистером Чилтоном, мисс Хилдербрандт и отцом.
Шелдон почти не думал об игре, но выиграл десять фунтов — ему шла карта.
Между тем у Лавертонов, где веселилась молодежь, мисс Гилмор и мисс Монтэгю, утомлённые танцами, вышли в парк освежиться. Мисс Кэтрин, впервые появившаяся неделю назад в свете, показалась мисс Энн весьма симпатичной особой, и сейчас, присев на скамью, они мило болтали. Кэтрин рассказала о пансионе, где пробыла почти четыре года, о своих подругах, пожаловалась, что далеко не все оказались хорошими корреспондентками, — ей пишут немногие. Она вздохнула.
— У вас есть утешение, Кэтрин. Ваш брат так заботится о вас.
Лицо Кэтрин просияло улыбкой. Да, Джулиан — самый лучший брат, какого только можно пожелать. Он из Кембриджа писал ей трижды в неделю, всегда интересовался её жизнью, был в курсе всех её дел.
— Он и сегодня очень озабочен вашими успехами в обществе, — улыбнулась мисс Гилмор.
Кэтрин кивнула, чуть наморщив носик.
— Да. Он дома постоянно ругает меня за неловкость, разбирает каждый мой шаг и читает нотации.
Мисс Гилмор это позабавило. Какое счастье — иметь такого брата! Впрочем, подумала Энн, вспомнив Лоренса Иствуда, некоторые братья — сущее наказание. Она, подружившись в последнее время с Корой, очень скоро заметила, что между братом и сестрой нет никаких родственных чувств, и поняла, что Кора считает Лоренса развращенным мотом. Она даже случайно в раздражении проговорилась Энн, что Лоренс уже несколько лет живет с горничной её матери, Пегги Фаркер, и несколько раз был в затруднении из-за последствий этой связи, но как-то выходил из положения. Сам мистер Иствуд, как заметила Энн, тоже не питал к сестре братских чувств, видя в ней только средство, при помощи которого мог бы завязать полезные знакомства и приобрести выгодные родственные связи. Но такой брат, как мистер Монтэгю, безусловно, подарок судьбы.
— Он хочет, чтобы вы удачно вышли замуж, Кэтрин.
— Он говорит, что я неловка, плохо держусь и не умею пользоваться веером. Это неправда, меня подруги в пансионе учили, но мне пока никому не хотелось продемонстрировать это умение…
Энн улыбнулась.
— Вам ни понравился никто из мужчин, Кэт?
Кэтрин пожала плечами. Виконт Шелдон был слишком завидным для неё женихом, против мистера Тэлбота и мистера Иствуда её, напугав, настроил брат, мистер Лавертон и мистер Вудли казались ей скучными, мистер Салливан… слишком заумным. Молодой мистер Кемптон, младший из братьев, был очень умён, но Джулиан сказал, что он слишком молод для брака. Все остальные — либо были намного старше, либо непривлекательны. Брат предостерегал её от излишнего кокетства, но кокетничать ей ни с кем и не хотелось.
— А девушки вам нравятся?
Кэтрин вполне искренне ответила, что ей понравились только сама мисс Гилмор, на что Энн улыбнулась и спросила, разве она не находит красивой мисс Кору Иствуд? Она не нравится ей?
— Она очень красива, — сухо ответила Кэт.
— Но разве это плохо?
Мисс Кэтрин снова со странной улыбкой пожала плечами. На самом деле, мисс Кора вначале понравилась ей, она была идеально красива и безупречно воспитана. Но, несмотря на молодость и неопытность в житейских делах, Кэтрин очень быстро поняла, что её Джулиан влюблён в мисс Иствуд, однако та безжалостна и жестока к нему, избегает его и смотрит на него с презрением. Как можно так относиться к брату — Кэт не понимала. В её глазах он был достоин любви самой красивой девушки общества, и то, что его отвергали, вызывало её неприязнь к мисс Коре. А прислушавшись к разговорам в обществе, Кэтрин поняла и причину такого пренебрежения — мисс Иствуд либо была влюблена в Раймонда Шелдона, либо просто хотела стать виконтессой, зарилась на богатство и титул. Мисс Кора была недоброй и корыстной. Кэт не осмеливалась говорить об этом с Джулианом, но видела, как он страдает — и это заставило её проникнуться к мисс Коре ещё большей недоброжелательностью.
Сказать, что мисс Вудли влетело — значит, ничего не сказать. Леди Фанни и миссис Вудли так сумели объяснить юной дурочке всю вздорность и недопустимость её поведения, так растолковали, какой опасности подвергает свою репутацию молодая девица, решающаяся на столь безрассудный и опрометчивый шаг, и так вдолбили ей представление о пристойности, что опухшая от слёз Эмили несколько недель не могла и думать о том, чтобы показаться в обществе.
— Боже мой, Фанни, как я благодарна тебе за внимательность. Подумать только, что могло бы случиться…
— Не стоит об этом, Доротея, виконт — человек порядочный и никогда не допустил бы скандала. Но дело не в нём. Как будто редко несколько неосторожных строк навсегда губили репутации! Надеюсь, глупышка достаточно вразумлена, и мне кажется, следует обратить её внимание на более приемлемый объект — молодого Лавертона.
— Я сто раз ей говорила, что лучшего мужа ей не найти. Так нет же — их всех сводит с ума виконт Шелдон! Дерево надо рубить по себе. Пятнадцать тысяч годовых! О таком и мечтать нельзя!