Брад
Шрифт:
Брад смотрел на круглое, как у младенца, лицо Перси и пытался понять, о чем тот думает. А детектив думал: «Неужели это зубной маньяк? А черт его знает. Сержант, который его арестовал, клялся, что видел на месте преступления зуб. И куда этот зуб делся? Как вообще такой идиот мог кого-то убить? Вы только поглядите на него. Хоть бы сказал что-нибудь. Ничего не понимаю. Ничегошеньки. Дико хочется курить. Может, поэтому мысли не идут? Может, дело в этом? Или не в этом? Бедняга похож не на убийцу, а на маленького мальчика. Того гляди заплачет. По-моему, он невиновен. Будь у меня этот
Перси поднялся и с грохотом отодвинул стул. В тишине звук прозвучал так резко, что Брад дернулся и всхлипнул.
— Прости. — Детектив мягко положил руку ему на плечо.
В животе у Брада заурчало. Брад опустил глаза и подумал, что есть ему теперь может и вовсе не придется.
— Все. Умываю руки, — объявил Перси. Он шагнул к двери, обернулся и добавил: — Не могу больше. Без толку. — Детектив потер затекшую шею. — Придется в этом убийстве обвинить тебя. Сейчас пойдешь под замок. И будешь сидеть, пока эксперты переулок не прочешут. — Он незаметно взглянул на Брада Ноги у Перси стали ватными. «Бедный парень!» Детектив наклонился над столом. — Ты меня понял?
Брад кивнул. Он решил, что именно такого ответа ждет этот человек.
— Тебе понадобится адвокат. Это как пить дать.
— Адвокат, — повторил Брад. Пляшущие тени начали менять форму, перестали быть такими страшными. Мелькнул Джим, потом. — Милая, квартира, еда. В голове один за другим возникали образы, которые нельзя потрогать. Как же их оживить?
— Если не хочешь нанимать своего, мы тебе предоставим нашего. — Детектив выпрямился. — Завтра будет предварительное слушание твоего дела.
«Кто кого допрашивает?» — с досадой думал Перси. Он облизнул губы и поправил очки. Откашлялся. Кашель был мокрый, булькающий. Внезапно детективу стало очень неловко. Он кивнул Браду и быстро вышел из комнаты. Через несколько минут Перси вернулся. За все это время Брад даже пальцем не пошевелил.
— Ты сейчас наблюдаешься у врача? — спросил детектив, вспомнив, что обязан задать этот вопрос. — Лекарства пьешь?
Брад кивнул.
Перси недоверчиво посмотрел на него.
— Как тебя зовут, приятель? Чего ты уперся, скажи, как тебя зовут?
Брад знал, что убийце не положено иметь имя. Имя уходит вместе с жизнью, отнятой у другого человека.
— Не зовут.
Брад опустил глаза и горько заплакал. Он подумал о матери. Она была такая ласковая, такая терпеливая. Она учила добру, учила совершать хорошие поступки. А Брад предал ее. Обидел родную мать. Все пропало.
Детектив застыл. Он закусил нижнюю губу и дотронулся до широкого плеча Брада.
Сержант за стеклом помахал мешочком с уликой. Из динамика доносился голос детектива:
— Тогда запишем тебя Джоном Доу. [1] Да я и сам понимаю, что это банально. Ты ведь это хотел сказать? — Он хмыкнул и тепло улыбнулся.
«Упорство, — думал сержант, — вот что главное в нашей работе. Улики надо собрать? Надо. Я же говорил, что был зуб. Мало ли где я его нашел! Просто
1
Этим именем в англоязычных странах обозначают среднестатистического гражданина — Васю Пупкина.
В клетке было темно, тихо и удивительно спокойно, не то что на допросе. И пахло почти как в хлеву. Аммиаком. Приходилось смотреть под ноги: поскользнуться на мокром полу было проще простого.
В соседней клетке кто-то застонал. Кашлял и кашлял, пока звук не превратился в ужасный визг, постепенно растаявший в темноте.
Брад поднес пальцы к глазам. Он почти ничего не видел, но чувствовал запах крови и засохших чернил Брад вспомнил, как подушечки пальцев прижимали к бумаге. Чудно было чувствовать, что не он управляет своими руками и не он давит на листок. Женщина в форме потянулась за большим пальцем, ее рука скользнула по гладкой коже. Женщина покраснела и оставила место на своей бумажке пустовать.
Брад рассмотрел странный закручивающийся узор на подушечках. Похоже на маленькие пруды у него на ферме. Утки всегда спешили к нему, когда Брад подходил поближе. Их клювы, блестящие и твердые, как ракушки, щипали его за пальцы, если кончалась еда. Брад вспомнил, как, закончив кормить уток, он бросал в воду камушки, а потом смотрел на разбегающиеся круги. Вот такие же круги остались у него на подушечках. И мысли его точно так же двигались от центра к краям, как круги на воде. Вспоминать о воде было приятно, но совсем отвлечься от происходящего он не мог. И все же Брад чувствовал шероховатые углы камня и улетал вместе с ним. Тонул, медленно погружался в глубину, ждал, когда коснется илистого дна.
Брад закрыл глаза, под веками вдруг вспыхнул яркий свет. Свет от фонарика, который недавно направили ему в лицо. Он так и остался с Брадом и теперь жил внутри его глаз. Брад знал — такое бывает, если посмотреть на солнце. Эти люди хотели продемонстрировать свое могущество и власть над Брадом и, сами того не зная, подарили ему солнце. Женщина в форме повернула Брада боком, и на него снова посветили солнцем. Свет был ослепляющим, но стерильным и холодным, не то что настоящий солнечный луч. Он ничего не давал: ни уюта, ни сил для роста, разве только странное ощущение ловушки.
В той комнате все шумели и суетились, а сейчас наступила наконец долгожданная тишина. Только изредка ее нарушали вновь прибывшие. Тогда во всем отсеке включали свет, и их помещали в такую же, как у Брада, клетку. Потом человек, распределяющий людей по клеткам, уходил и уносил свет с собой.
Молчание повисло над камерами. Даже посетители не произносили ни слова. Их беззвучно проводили к нужной клетке и закрывали за ними дверь, будто и им тоже место взаперти. Молчание подавляло любой шум. Оно, словно тяжелое одеяло, оборачивалось вокруг Брада и крепко спеленывало его. Молчание стало формой тьмы.