Брад
Шрифт:
Они помолчали. Супруги все больше отдалялись друг от друга. Джим обернулся. Андрена смотрела сквозь него, куда-то в окно. Наверное, на самолет, снижающийся перед посадкой.
— Я, вообще-то, хотела сходить с тобой пообедать, — спокойно сказала она. — Чего мы распалились? Давай не будем ссориться.
— Уже поссорились.
Андрена встала.
— Тогда давай объявим короткое перемирие.
— Вот что, Андрена! — Джим прислушался к себе, пытаясь найти в глубине души остатки любви. Ведь жена у него такая красивая,
— А каким тоном ты его спрашивал?
— Спокойным. Я знаю, как надо задавать вопросы.
— Точно спокойным? Ты иногда ужасно давишь. И начинаешь говорить противным голосом. Ты же понимаешь, как это действует на людей, тем более на Брада. Ты ведь адвокат.
— Я в курсе, — терпеливо ответил Джим. — Так вот, никакой угрозы в моем голосе не было.
Он сел за стол, откинулся на высокую спинку черного кожаного кресла и принялся сосредоточенно перекладывать бумаги с места на место.
— Брад ни за что тебе не ответит, если поймет, что ты злишься.
— Ты у нас что, главный психолог? Ты его даже не знаешь.
— Знаю. Я его видела.
— Господи, что с людьми стало? Все норовят друг дружке в душу залезть. — Джим щелкнул пальцами.
— Я, конечно, не психолог, но в университете психологию изучала. Целых три года. И немножко в этом смыслю. Уж точно больше вас, мистер Вивисектор.
Джим поднял голову и молча посмотрел на жену, даже бумаги перестал перекладывать.
— Позвольте, я вам кое-что объясню, мисс Психологиня, — наконец сказал он.
По небу летел еще один самолет, его отражение мелькнуло в стеклянной рамке диплома Джима. Серебристая искорка снижалась, а Джим представлял, как бы хорошо было сейчас оказаться в небе. Ни тебе жены, ни Брада. Один. Он даже немножко успокоился.
— Так что ты мне объяснишь? — Андрена недовольно села в кресло.
Джиму очень не хотелось возвращаться на землю.
— Да проснись ты, Джимми! Что с тобой?
Адвокат облизнул губы и заглянул в ежедневник. Фамилии клиентов, записанных на сегодня. Да, еще ведь слушание!
— А вот что. Когда Брада станут допрашивать в суде, он не ответит ни на один вопрос. Я это точно знаю. Ты права, когда с ним говорят таким тоном, он замыкается. А прокурор у нас сама знаешь какой. Брад слова не вымолвит. И ничего отрицать не станет.
Джим открыл ящик и начал без всякого интереса копаться в его содержимом.
— Тогда как ты будешь строить защиту?
— Буду доказывать его невменяемость.
Андрена презрительно фыркнула.
— На каком основании? Он ведь не успел пройти медицинское освидетельствование в больнице.
— Мой друг написал заключение. Он врач.
— Джимми!
— Все, закрыли тему! — Адвокат стукнул по столу кулаком. — Хватит,
— Да какая, к черту, невменяемость! Он правда никого не убивал.
Джим улыбнулся и взял со стола длиннющий документ.
— Давай я сам разберусь, ладно? Это моя работа. Они нашли зуб. Дело приняло другой оборот. Очень, кстати, нехороший.
— Ну и что, что зуб? Его где угодно могли подобрать. По городу шатается столько пьяни! Они везде падают и разбивают головы. Да у нас все улицы такими зубами усыпаны.
— Очень смешно.
— Ничего смешного. Ты несправедлив к Браду, Джимми. Я тебя не узнаю. По-моему, лучше передать дело кому-нибудь другому. В одной твоей конторе адвокатов двадцать наберется.
Лицо Джима сразу потемнело.
— Слушай, я прошу тебя, не лезь! А то у нас с тобой возникнут другие поводы для ругани.
— Что?! — Андрена чуть не расплакалась, как будто ей дали пощечину. Она сразу поняла, что Джим говорит об их браке. — Я пошла, — сказала Андрена, глядя на часы, чтобы скрыть слезы. — Все равно обеденный перерыв уже почти кончился. — Она остановилась у двери и вытерла щеки. — А мне надо писать статью о процессе над Брадом.
— И что, ты можешь это делать беспристрастно? Наши чувства просвечивают сквозь каждое написанное слово. А читатель делает выводы. Так что не надо мне сказки рассказывать про объективную журналистику. Ее не бывает по определению.
— Я профессионал! — резко ответила Андрена, метнув на мужа полный ярости взгляд. — А ты… ты меня достал!
— Короче говоря, это тебе лучше отказаться от своего задания.
Андрена зарычала, распахнула дверь и попыталась с грохотом захлопнуть ее, но помешала тугая медная пружина. Дверь закрылась тихо и аккуратно.
Джим встал и подошел к окну, чтобы увидеть, как уходит жена. Через минуту Андрена показалась на тротуаре. Такая же крошечная, как и все внизу. Миг — и она затерялась в суете машинок и человечков. Вся эта пестрота под окнами вконец расстроила Джима. Он сам не заметил, как вздохнул. Так глубоко, словно тонул в море и хотел надышаться перед смертью. Над ухом тихонько жужжал кондиционер. Солнышко ласкало кожу. Джим вдруг снова увидел бескрайние зеленые поля, дом и Брада на крыльце. Тогда, во сне, солнце тоже припекало, Брад махал Джиму рукой, радуясь теплу, и лету, и тишине, от которой сладко замирало сердце.
Джим открыл глаза и с удивлением подумал, что раньше ему в городе нравилось. Что именно? Он никак не мог вспомнить. Джим оглядел улицы, несуразицу разновысотных домов. Потом прижал руки к стеклу и вздрогнул. Осознание. Он вдруг понял, как это неестественно — находиться так высоко над землей.
— Работа, работа, работа, — весело чирикал Квейгмайер. В солнечных лучах его кожа казалась болезненно белой. — Всей работы-то не переделаешь. Так чего ж стараться?