Брахман и история.Историко-философские концепции современной веданты

Бурмистров Сергей Леонидович

Изменение — это смерть, бессмертие же предполагает неизменность. Духовный принцип, как бы ни был скрыт различными условиями нашего индивидуального бытия, один во всех людях. Он универсален по своей природе, но не как абстракция, а как конкретная, спонтанная, свободная индивидуальность и реальность. Одна из наиболее фундаментальных форм его самовыражения направлена на постижение равенства, свободы и святости всех людей. Все люди имеют равные права на развитие своих способностей и обретение счастья. Но религиозный дух не ограничивается только признанием этих прав, он требует позитивного развития — к братству и любви. «Люби всех людей, как самого себя», — таков девиз индуизма.

Упанишады, как уже было сказано, учат, что блаженство происходит от идентификации других со своим «Я». Признание универсальности собственного духовного «Я» предполагает излияние нашей собственной радости на других, а это — всего лишь еще одно имя любви.

«Вишну-пурана» и «Бхагавадгита», истинные «евангелия» индуизма, неустанно повторяют, что интеллектуальное и эмоциональное

познание нашего «Я» как единого с самостью других людей — это истинное исполнение религиозного долга. Моральная наука, отделенная от религии, как чистая наука не может оправдать ее требований. Применение стандартов во всех их разнообразных формах оказывается логически некорректным и бессильным объяснить проблемы практической нравственности, в которой, если рассматривать ее природу со спекулятивной точки зрения, появляются непреодолимые трудности. Это становится ясно, если заметить, что все гедонистические теории противоречат сами себе, допуская качественные стандарты, и неспособны вычислить максимальное счастье максимального числа людей; ригидные теории показывают свою собственную бессмысленность в отношении пустоты содержания и противоречий, в которые они впадают, отрицая всякие эмоции с одной стороны и невольно вводя их- как бы с черного хода — с другой. Все социологические теории в этике бессильны понять проблему взаимозависимости человека и общества, и везде эгоистические и альтруистические стремления остаются без внимания. Высшее доказательство этического принципа всегда ускользает от нас в наших абстрактных моральных спекуляциях, ибо они рассматриваются как нормативная наука. Но мораль подобна цветку, цветущему на древе религии, и осознает свое значение, только будучи оторвана от него. Если базовым фактором религии является признание духовности во всех и если это признание не является только интеллектуальным или метафизическим, но выступает как спонтанный факт, возникающий из структуры нашей личности, включая мышление, чувства и волю, то мораль, следующая за религией, не предполагает разделения нашей личности, как это бывает в случае с наиболее ригористичными моральными убеждениями. Так, Кант настаивает на оппозиции склонности и воли как определяющем содержании морали, что порождает множество логических и психологических трудностей.

Высшая мораль, проистекающая из религии, не удовлетворяется ни рассмотрением других людей как равных, ни интерпретацией человека как самоцели, ни даже интеллектуальным наслаждением единством, — но только интенсивным чувством любви, дружбы и сострадания.

Деяния здесь уже неотделимы от всей личности, но являются внешними следствиями внутреннего преображения в согласии с откровением духа через других. Всеобщая дружественность, всеобщее милосердие, всеобще сострадание, невозмутимость по отношению к чужим недостаткам, радость чужому счастью (maitri, karuna, mudita, upeksa) рассматриваются как кардинальные принципы индуистской и буддийской этики, проистекающей из религии. Это технически именуется brahmavihara, или самореализация высшего, духа, во всех других и через всех других. Сфера обычной морали часто ограничивается какими-то отдельными обществами или нациями, но горизонт религиозной морали не скован ограничениями наций, рас, обществ, верований и т. п. Она возникает из положительного по сути потока любви. Истинно религиозный человек пребывает в любви, дружбе и мире со всем мирозданием; для него моральная обязанность уступает место спонтанной симпатии. Различие между искусством и религией таково: искусство удовлетворяется симпатией, как она может быть проявлена через ограниченное чувственное содержание художественного произведения, а симпатия религии есть результат преображения всей нашей личности, религиозного творения, через которое мы осознает наше братство со всеми.

Как творческое искусство может акцентировать внимание на интеллектуальном или эмоциональном содержании, так и в различных религиозных творениях мы находим нашу личность направленной по определенному пути. Таким образом, философской форме религии, проповедуемой монистической ведантой Шанкары, акцент делается на реализации истинной природы духа как чистого сознания, одного во всем. Реализация этой единственной действительности, бесконечной и неограниченной, возможна только тогда, когда человек пробуждает в себе истинную философскую мудрость. Но это пробуждение возможно только тогда, когда человеку удается расстаться со всеми привязанностями к эгоистическим и витальным функциям, отделяющим человека от других через низведение его на уровень его низшей личности, на котором он, будучи связан страстями, не может достичь истинной духовной свободы. Фундаментальная идея веданты состоит в том, что единый Брахман являет себя через все и является единой Реальностью во всем. Религиозная реализация, таким образом, состоит в достижении окончательного просветления, в котором ложная или загрязненная индивидуальность исчезает в высшем просветлении духа, единого во всем. Йога имеет иной метафизический базис. Она считает, что, хотя содержание чистого духа — одно во всех, жизнь каждого индивида управляется духовными принципами, различающимися лишь количественно. Под их влиянием элементы личности постоянно изменяются и проявляются как опыт в ассоциации с внешним миром. Высшая точка эволюции нашего опыта — религиозное откровение как постижение сути содержания духовного принципа (Пуруша) в собственной и чужой индивидуальности. Процесс преображения личности осуществляется через подавление воли посредством психологических

упражнений в медитации и концентрации в сочетании с моральным очищением высшего порядка. В негативном смысле это предполагает ненасилие как базовое кредо, в позитивном — императивную потребность приучать разум к универсальной дружественности, милосердию и состраданию.

Для этой цели следует приучить себя противостоять всем тенденциям жадности, привязанности и антипатии посредством принятия подходящего способа мышления и медитации, чтобы контролировать все животные и антисоциальные страсти. Важнейшие, кардинальные добродетели — праведность, чистота, чувство удовлетворения и преданность Богу во всех интересах и действиях. Моральное возвышение как цель предполагает полное преображение своей природы и личности в целях просветления своей духовной сущности. Для обеспечения прогресса в психологической дисциплине рекомендуется йога, т. е. концентрация на задаче удаления всех злых стремлений. Бог в этой системе признаётся, но играет роль, подчиненную базовой религиозной цели — преображению личности, через которое должно прийти осознание высшего духовного принципа. Системы йоги и веданты формируют основу большинства систем индийской религиозности, которые используют их принципы в сочетании с другими формами религиозного опыта и тренировки.

Духовный принцип в человеке может осознать свою природу как изменяющую и преобразующую личность, как видящую равную индивидуальность других людей в мысли, действиях и чувствах, как осознающую коллективную духовность всех существ в качестве трансцендентного и имманентного принципа, который в своей чистой духовности превосходит сферу человеческого и проявляет себя со специфическими индивидуальными ограничениями. Осознание трансцендентной природы духа — это откровение бога в человеке. Рассматриваемый с трансцендентной точки зрения, Бог — наш отец, а мы — как бы искры его божественной природы. Так, Упанишады учат, что мы — искры божественного огня или нити паутины, которые божественный паук извлекает из самого себя. С другой точки зрения, Бог рассматривается как внутренний контролер (antar-yamin). Если Он может всецело преобразовать личность для духовного откровения, то все элементы нашей личности должны заимствовать свою силу и функции у него, и в Упанишадах сказано, что все наши чувства и даже жизненные функции происходят от Него. Но, с другой точки зрения, вся наша индивидуальность изначально слита с Ним и поглощена Им, как реки — океаном, мелодии — звуком, как кусок соли — соленой водой. В этом мистическом постижении единства познающего и познаваемого «Я» исчезает в духовном просветлении, и это рассматривается как истинное бессмертие духа. Смерть может относиться только к телу, которое изменяется, но когда речь заходит о чистой духовной сущности, тайна жизни и смерти исчезает. В духовной форме нашей личности истинное бессмертие проявляется внутренним интуитивным откровением нашей духовной природы. Но мы не будем углубляться в логические и онтологические дискуссии, ибо они занимают слишком большую долю нашей религиозной философии.

Религиозная ситуация, показанная здесь, допускается в индийском искусстве, которое описывает художественную радость как родственную духовному постижению Брахмана, высшего, и отождествляет духовную радость с художественной. Важную модификацию религиозной ситуации художественным движением можно наблюдать, когда духовная ситуация, связанная с религией, осуществляется в интимности человеческих отношений. Таким образом, согласно религии бхагаватов или вайшнавов, душа преданного поднимается и заполняет все существо любовью к учителю, отцу, другу, или возлюбленному, который есть высший Господь человека и Вселенной. Любовь преданного к Богу так велика, что он уже ничего не называет своим. Он приносит Богу не только свое материальное имущество, но и свои внутренние привязанности. Все его омрачения сгорают в этой любви. Он становится внутри и вовне исполнен одним блаженным чувством, которое делает его любимым всеми и любящим всех. Образ его Бога наполняют мир, и вся его сущность трепещет одним божественным чувством. Зов его флейты возникает из самых глубин его сердца, из золотых цветов, омываемых лучами солнца, и он воспевает имя Бога в блаженстве и тает в экстазе. Его сердце истекает молоком и медом ко всем творениям его Господа и возлюбленного. Он прикасается к глубинной бесконечной любви и, будучи в Господе, постоянно стремится к нему.

Иметь так много — значит жаждать больше.

Голос бездонного океана в его сердце,

Чарующая красота Бога освещает его глаза,

Музыка звучит, его дух летит на крыльях,

Нежное прикосновение Господа исполняет радости.

И, любя его, святой пробуждается в Боге

И через Него пробуждается в человеке и, так пробуждаясь,

Чувствует в человеке пробужденного Бога.

Так духовный прогресс движется по кругу —

От Бога к человеку и обратно к Богу.

Так человек свободен спонтанно наслаждаться жизнью,

Которая цветет цветами и, так расцветая,

Связывает человека и Бога в одно блаженное целое.

В некоторых формах религии акцент делается на метафизическом сознании, в некоторых — на строгом контроле над желаниями, в некоторых — на спонтанной любви. Но все формы индуистской религии подразумевают духовное пробуждение природы человека через внутреннее преображение личности — так же, как искусство во всем разнообразии его форм подразумевает творческую трансформацию чувственного содержания ради откровения духа в природе и человеке. Братство людей и пробуждение духа — два полюса, определяющие все религиозные движения Индии.