Брак по драконьему обычаю, или с Новым Гадом, наследница!
Шрифт:
Но прежде, чем я успела за него схватиться, за руку схватили уже меня. И так стиснули, что думала все — сейчас запястье оторвут! Не оторвали. Губы мужчины зашевелились, и я скорее додумала, чем услышала четкое:
— Не надо. Не зови…
Кажется, мою руку с брачной татуировкой ошпарило. Я даже вскрикнула, льдом клянусь! Ректор уже напоминал симпатичную сосульку — весь покрыт инеем, и этот иней все больше расползается по кровати и уже бежит вниз, на пол! Так он нам холодильник, пожалуй,
— Что происходит? Лорд Айто? Как вам помочь? Почему не звать? — Выспрашивала я в пустоту.
Бесполезно. Ничегошеньки мне не сказали, драконище бессовестный, взял, замер, а я тут мучайся!
— Да что же делать-то, что происходит! — Выдохнула, чуть не плача.
Может, все-таки позвать на помощь? Ну а что, устраивать что ли филиал ледяных чертогов Снежной Королевы или японской юки-онны, снежной девы, в отдельно взятой палате?
— Лорд Айто! Ваше сиятельство! Изменчивая вы натура! Жених драгоценный! — Шептала испуганно, второй рукой пытаясь ощупать ректора.
Ранений не нашла. Все, что поняла — он чудовищно ледяной. Даже пальцы чуть не приморозила! Хлюпнула носом и решительно спрыгнула с койки, все-таки отвоевав собственную руку. Думай, голова, пока в суп не попали! Никак это на дракона покушаются, а?
И беспомощность, злость, страх свернулись тугим комочком в груди, заворочались, зарычали. Тонко-тонко зазвенела снова невидимая струна, и мне показалось на миг, что я вижу улыбчивое личико знакомой рыжеволосой феи, которая раздавала печеньки с предсказаниями на далекой Земле.
Динь-динь, динь-дилинь! По комнате закружилась поземка, заломило виски, а потом откуда-то из пустоты вынырнул Мрякс. Морда страшная! Не кот, а целая натуральная пантера!
— Тебя-у хозяуйка на мину-ут-ку-другую остау-вить нельзя! Что-у случилось, а? Мур-мррякс! — Это котопантерка увидела… ректора.
У которого полезли когти, чешуя и… это не хвост, нет? Уфф, всего лишь крылья. Как в моем сне!
— Мряксик, что делать? — Я в панике, комната во льдах, изо рта уже облачко пара вырывается.
Но страшнее всего подвести этого мужчину — умного, ироничного, яркого, такого притягательного и человечного…
— Проклятье-мрр, — констатировал хвостатый лекарь.
Подошел, обнюхал, обполз вокруг, подушечками лап постучал лорда Айто по груди. Тот, казалось, еле дышал. Почему-то вспомнилась противная Изменчивая, Эльмира. Эльвира? Как там её звали? Флакончик ещё уронила… Конечно, лорд Айто мог с кем угодно встретиться за это время, но… неспроста же мне озеро показало этот фрагмент, нет?
Так Мряксу и сказала. И рассказала.
— Розоу-вый флакончик, — передразнил меня кот, — «ва-ум какое зелье, леди?». «Мне то, что в розово-ум флакончике, госпо-удин зельевар! Такое… лиловоу-е!».
Против воли рассмеялась. Вспомнился анекдот про читателя, который просит в библиотеке книгу в синей обложке.
— Ну не знаю я, какой у него запах был, Мрякс! — Прошептала чуть не плача. — Почему проклятье, может, приворот?
Это было бы более логично!
— Девица могла-у считать, что это приворо-ут, — согласился мой кошара, — а это проклятье… подсунули его намеренно…
— И, — сорвался голос, — и на что проклинали-то? — Уже почти шептала. — Почему нельзя лекарей звать, они же вроде Академии преданы?
— Преданы. Но долоу-жат, если их спросят, — согласился Мрякс, — прокляутье-то не смертельное, напроу-тив, — и как-то совсем не по-кошачьи нагло усмехнулся.
А я повелась! Спросила, конечно! Даже не смотря на то, что услышала, как с губ мужчины на постели стон сорвался.
— Так что за проклятье-то? — Тихонько уточняю.
— Пло-удиться и размножаться, — вильнул хвостом охальник.
Я сначала и не поняла, а потом… посмотрела туда, куда смотреть приличным девушкам не положено, покраснела как рак и взвыла:
— А снять-то его как?!
— Надо-у подумать, — заявил отважно «помощник», топорща усы и намекая, что за помощь его хорошо пока хотя бы почесать. Особенно грудку… и между ушами, о да!
Глава 4.
Неймир Айто в этот момент судорожно задышал и вдруг как прекратит морозиться! Он распахнул глаза — бешеные, драконьи. Ни разума в них не было, ни чего-то человеческого.
— И женили-ись они с рассвеу-та до заката, — глубокомысленно заметил кошачий коврик для блох! Будущий!
Не готова я пока к таким подвигам!
Только дракон считал, кажется, иначе. Медленно плавно поднялся — волосы и кожа то и дело мерцали, меняя цвет, и как двинется на меня. Волосы словно на ветру развеваются, губы расползлись в нехорошей такой ухмылке, хищной, едва не облизывается!
И снова ползет на меня с завидным упорством.
— Могу-у бубенчики откусить, — философски заметил Мрякс.
Ка-акие бубенчики! Не тронь жениха, он мне целым пригодится!
Но это не отменяло того, что господин ректор меня уже к стеночке прижимает, чувствуется опыт! И ладони его горячие, и жаркое сейчас дыхание мурашки вызывает, и прикосновения вовсе не безумные, не жесткие. Не ранит — ласкает. Вот язык раздвоенный мелькнул, скользнул лентой по шее, вызвав уже целую роту противных мурашей.
Тело теплое-теплое, легкое-легкое! И уже не помню, куда бежать надо, что делать, зачем мне сопротивляться? Тихий стон. И дорожка поцелуев. И рык, шепот на чужом, непонятном языке, от которого душа рвется ввысь.