Брак по драконьему обычаю, или с Новым Гадом, наследница!
Шрифт:
— Наладили они с матерью отношения? — Задумчиво спросила в пустоту.
Академия как вымерла, мои гулкие шаги разносились по пустым коридорам, в которых ещё отчетливо гулял запах вчерашнего празднества.
— Ещё ка-ук наладили, — раздался голос Буранчика — и зимний дух вальяжно выпорхнул прямо из стены, едва не заставив сердце остановиться с перепугу. Хулиган мохнатый! — Все-у-то ноченьку нала-уживали, отдохнуть было неко-укогда!
Я едва удержалась от хохота, видя искреннее раздражение на мордочке нашего царя зверей.
Ихме-то
— Думаю, что папа имеет полное право на счастье, — серьезно заметила. — Тем более, что у нас всего три дня праздника, а потом снова начнутся занятия. Надеюсь, что отец не уедет из Академии…
Это было бы обидно! Вполне объяснимо, но… мне тоже не хотелось его терять, пусть со мной оставался бы Зар!
— Не до-умаю, что генерал тебя-у оста-увит… Он любя-ущий папаша-у, — успокоили меня, почему-то кося все время взглядом в окно, в сторону общежития.
Три. Два. Один. Раздался жуткий грохот, вопли, ругательства, которые долетели даже до замка. Из труб общежития почему-то повалил разноцветный дым, а из окон первого этажа стали выпрыгивать полуголые и весьма разъяренные парни. Та-ак. Так-так-так. И Мрякса не видно!
Полагаю, что вид у меня был достаточно грозный, потому что зимний котишка вдруг поджал хвост, и даже гладкая серая шерсть как-то поджалась, словно ежик колючки подбирал!
— Ты что натворил, а? И Мрякс с тобой заодно? — Ухватила я наглое кошачье ухо. — Признавайся, а то явится Неймир — будешь ведь с ним разбираться!
— Ничего-у такого-у! Видимо-у у них барахля-ут трубы… или мо-узг после-у возлияу-ний! — Попытался вывернуться котяра, но я была начеку!
Ещё и за шкирку ухватила. Вроде дух, а тяжеленный, как будто по килограмму колбасок лопает каждый день! Кость пушистая!
— Лучше по-хорошему признавайся! — Требую с видом сурового прокурора и кошусь в окно.
Ага. Шум, гам… ого, и несколько девчонок в простынях! А кто-то вчера неплохо гулял!
Какой-то парень с разъяренным лицом машет в сторону Академии, но голышом туда, разумеется, скакать не решается. Да и зачем? Преподам жаловаться? А ещё мое новое острое зрение легко различает тоненькие косички, которые заплетены корзинкой «селедочкой» у невезучего адепта на голове. Явно не вручную делали…
Снова с подозрением смотрю на Бурана. Второй парень почему-то в чулках и женской ночнушке и, кажется, судя по хохоту из окон и багровым от смущения щекам, только что это обнаружил. А парочка девчонок обсыпаны какими-то фиолетовыми прыщами. Это что, месть?
— И за что наказывали? — Интересуюсь с видом утомленной многодетной матери.
Нет, ну а что это ещё может быть?
— За надо-ум, — бурчит котяра, выворачиваясь, — отпусти, хозя-ушка-у, я свобо-удный кот и имею права-у про-учить за неуважение-у нерадивых смертных! — Возмутился.
— Вот свяжут они из тебя носочки, а из Мрякса свитер за все ваши выкрутасы! — Фыркаю. — Они ведь точно узнают, что это вы, не верю, что ни единой улики не осталось!
Беспокоюсь же за свою глупую живность!
— Они глупости говорили о-у вас с ректором. Зави-устники! — Встопорщил усы котяра. — Пья-унь, головы-у разгоря-ученные! Скажи-у спасибо-у, что мы их остудили-у! А про подозрения-у — броусь! — Буранчик все-таки вывернулся и с оскорблённым видом запрыгнул на подоконник.
— Кого подставили, подельники? А? — Метла по ним плачет, да поздно воспитывать!
Нет, ну это надо же, блюстители нашей с Неем чести! А то мы сами не справились бы! Хотя приятно, каюсь, в глубине души. Но этим хулиганам признаешься — тогда вообще всю Академию изведут!
— Обижа-уешь, хозя-уюшка, — на меня заискивающе посмотрели, демонстрируя пушистый хвостик и невинную морду поперек себя шире, — все-у честь по чести-у! Они-у сами-у себе виноватых придума-ули, были и те, кто вчера-у пыта-улся горячие головы-у остудить!
— Вы только им пару намеков подбросили, ага, — пробурчала я, понимаю, что не получается долго сердиться!
Тем более что вся компания голопопых уже устремилась назад в общежитие.
— Ещё поговорим! Повезло тебе, что к отцу спешу, — погрозила пальцем, зная, что все котяра понял. Простили его — и все тут!
— Мрррм, — отозвались мне, гордо вылизывая лапу.
Да-да, как будто это не они с Мряксом вчера затеяли по елке в бальном зале лазать, искать шары в виде мышек! Детство у них в кошачьей попе заиграло! Хорошо, что преподаватели народ уже опытный и жизнью битый, и елку закрепили как следует.
В общем, к отцу я стучалась уже совершенно проснувшаяся и почти не волнующаяся — ну разве что чуть-чуть!
Глава 3.
И все равно сердце екнуло, когда дверь открыла тирра Шаэнна в домашнем серебристом платье, которое потрясающе подходило к её волосам. Судя по пристальному взгляду золотисто-алых глаз — волновалась она ничуть не меньше меня, только скрывала куда лучше.
— Эстер-ра, — перекатилось мое имя горловым рычанием, — проходи, — трау двигалась так изящно, словно танцевала. И при этом оставалась оружием — опасным, готовым к атаке едва ли не каждую секунду.
Вот это выучка!
— Светлого праздника и снежной зимы, отец, — кивнула я сидящему в гостиной за чашкой крепкого местного кофе магистру, — тирра Шаэнна, — лицо женщины неуловимо дрогнуло, пальцы судорожно сжались.
Нир Ши вздохнул, отставляя чашку на столик. Окинул нас внимательным взглядом. Ну да — две нервничающие трау — эта маленькая семейная катастрофа, согласна! А потом встал, подошел к нам, и притянул обеих в свои объятья.
— Значит так, девочки мои. Объявляю повестку дня. Знакомимся заново. Нас разлучили более чем на двадцать лет, и все же зимние духи свели нас вместе. Думаю, это стоит и обсудить, и отпраздновать. А там уже видно будет, что дальше, согласны?