Брак по-драконьи
Шрифт:
— Райлин, — угрожающе процедил мужчина, наклоняясь еще ниже. — Ты испытываешь мое терпение.
— Пытать будете? — деловито осведомилась я.
— Что? — отпрянул Бастиан.
Мда… А он, действительно, глуховат. Как ни крути, а возраст все-таки сказывается.
— Пытать, — повторила любезно. — Как военнопленную.
И нарочито небрежно повела плечами.
Далось мне это с большим трудом и внутренним трепетом. Но… похоже, все-таки получилось.
Чувствовала я себя сейчас великой воительницей прошлого, Килтарой Огнецвет, подло захваченной коварными эльфами. Говорят, ее допрашивал сам эльфийский
Что эльф конкретно с ней делал, история умалчивает. По крайней мере, адаптированная ее часть, для детей и юношества. Полный вариант отец до сих пор запрещал мне читать, а Ал в ответ на расспросы лишь хихикал и многозначительно намекал, что не все так просто — еще неизвестно, кто там над кем издевался, недаром несчастный длинноухий повелитель так рано помер.
«Совсем она заездила беднягу», — туманно заканчивал братец и дальше не пояснял.
Правда, лет пять назад в домашней библиотеке тети Белары я случайно наткнулась на расширенный вариант этой истории, вернее, на мемуары бывшего жениха отважной воительницы. Он хотел освободить пленницу. Однажды ему даже удалось пробраться в эльфийский дворец, но Килтара, но, к огромному удивлению спасителя, отказалась возвращаться домой. Мужчина пытался ее убедить, потом увести силой, но был побит воительницей и бесцеремонно выставлен вон. В конце записок отвергнутый жених упрекал строптивую узницу и вскользь упоминал о стигхальском синдроме, но, по-моему, в нем просто говорила обида.
Уверена, Килтара сознательно пожертвовала собой и с эльфом осталась только для того, чтобы довести свою героическую миссию до конца. Невзирая ни на что.
В любом случае, ко мне этот самый синдром не имеет никакого отношения. Я не собираюсь привязываться к дракону и ни за что не сдамся. Больше не поведусь на его провокации, не произнесу ни звука, даже не улыбнусь ни разу. Буду стоять до конца.
Вернее, сидеть.
— Ну, и фантазия у тебя, Райлин, — покачал головой магистр и вдруг нагнулся к самому уху.
Произнес доверительно, почти касаясь губами кожи:
— Я бы с удовольствием запер тебя в своей спальне, на месяц, не меньше, и продемонстрировал, как умею допрашивать. С пристрастием и короткими перерывами на еду и сон. У меня неплохо получается, не сомневайся, ящерка. Но, боюсь, ты пока не готова к подобным пыткам и… гм… мучениям. Поэтому, начнем издалека…
Он выпрямился, так же резко и стремительно, как склонился. Несколько секунд прожигал меня взглядом с высоты своего роста, а потом подхватил меня вместе со стулом и переставил к маленькому столику у камина — тому самому, за которым мы однажды завтракали вместе.
Вот так просто взял и переставил.
Сел напротив, коснулся ладонью небольшой панели в центре столешницы, и на гладкой, зеркальной поверхности тут же начали появляться тарелки, высокие кружки, а под конец материализовался пузатый, исходящий паром кувшин.
Зачарованный стол. У отца в кабинете тоже есть такой, он связан напрямую с королевской кухней. Нельзя сказать, что подобные вещи были редкостью, но стоили они очень и очень недешево.
Кто же вы такой, магистр Тейдж, если вам доступны уникальные артефакты древних и дорогие
Бастиан тем временем подхватил кувшин, наполнил одну из кружек и придвинул ко мне поближе.
— Твое любимое какао. И булочка с корицей, — на маленькую тарелку легла воздушная, даже на вид очень аппетитная выпечка. — Я заметил, что они тебе очень нравятся.
Заметил он. Надо же, какой глазастый. Естественно, нравятся, еще как. Но если дракон вздумал меня купить, то его ждет разочарование — я не продаюсь. За булочки с какао уж точно.
Подавила желание жадно сглотнуть, смерила хозяина презрительным взглядом — по крайней мере, очень хотелось верить, что взгляд получился презрительным, — и промолчала.
— Значит, есть ты не желаешь? Решила объявить голодовку? — правильно понял меня магистр. Потянулся через стол, поинтересовался вкрадчиво: — Тогда… воды?
Еще одно прикосновение к панели, и вокруг стали появляться емкости, до краев наполненные жидкостью. Графины, графинчики, сосуды всех форм и размеров. Справа, слева, впереди, даже позади меня — на каминной полке.
— Ты в прошлый раз так хотела пить, никак не могла остановиться. Пришлось учесть это и запастись впрок. Теперь недостатка в воде у тебя не будет.
Губы мужчины изогнулись в легком намеке на улыбку, но в глазах таилось странное выражение. Словно что-то пошло не совсем так, как планировалось, и теперь Тейджу самому не нравилось то, что происходит.
Снова не ответила, только головой отрицательно мотнула и руки сцепила на коленях, чтобы случайно к угощению не потянуться.
— Райлин, — гневно сузил глаза дракон. — Ты меня слышишь?
Разумеется, я слышала, но вступать в переговоры не собиралась. Высокомерно морщила нос, отворачивалась, а сама… думала. Лихорадочно искала любой, пусть самый крохотный шанс на спасение. Ну, не может быть, чтобы не нашлось хоть какой-то лазейки. Ведь удалось мне выкрутиться в прошлый раз. И в позапрошлый. Значит, и сейчас непременно получится. Но время стремительно утекало, как песок сквозь пальцы, а в голову так ничего путного и не пришло.
Хостовы блокираторы!
Пока от них не избавлюсь — не сбежать.
Рассказать о себе правду? Не выйдет. О том, что я — ее высочество принцесса Дагвин Суррийская, при всем желании, до магического совершеннолетия проболтаться не смогу. Родовое заклятие об этом позаботилось.
Признаться, где учусь? Тоже не вариант. Подданная вражеского государства, способная легко, без подготовки и артефактов преодолевать зачарованную завесу на границе. Ту самую завесу, над которой трудились сильнейшие архимаги обеих стран и которая до сих пор считалась абсолютно надежной. Да Тейдж тут же запрет меня в одной из драконьих тайных лабораторий и саму разберет на декокты и амулеты. Почему нет?
Я не настолько доверяла магистру, чтобы собственными руками посадить себя в клетку.
Оставалось надеяться на чудо или… Ждать, когда Марта поднимет тревогу, а отец предъявит драконам ультиматум, потребовав моей выдачи. А это означало лишь одно — межгосударственный конфликт и домашний арест для меня до конца жизни. В лучшем случае. О худшем думать не хотелось.
Что же я наделала?
Горло сжало спазмом, и в этот момент Бастиан, видимо, окончательно потерявший терпение, рявкнул: