Брак по расчету, или Счастье для кимтарцев
Шрифт:
Черноволосый мужчина смотрел на меня не менее растерянно и шумно хлопал красивыми глазами с таинственной зеленцой, заполнявшей радужку. Темные волосы были заплетены в две косы и висели будто две плети, доставая практически до поясницы. На шее у мужчины серебрился обруч с выгравированной надписью, прочитать которую мне не удалось.
Неожиданно незнакомец сложил тяжелые руки на груди и рассержено прищурил глаза, очерченные чернотой густых ресниц.
— Нанеке не должна мыться сама.
Очнувшись от странного
— Я помо…
— Уходи! — собственный голос звучал ужасно. Слишком громко и надрывно, так, что мужчина поморщился, застыв в шаге от сухого полотенца. — Уходи! Выйди! Пожалуйста! Выйди! Прошу! Не подходи!
Видимо, я вопила так истошно, что мужчина шарахнулся к стенке, поднимая руки в воздух и не двигаясь.
Задыхаясь в текущих из глаз слезах, я дрожала всем телом и не чувствовала закаменевших рук и ног, стараясь закрыть себя всю и сразу. Так, чтобы полностью спрятаться от чужих глаз, которые смотрели на меня с нескрываемым ужасом.
— Уходи! Не надо! Пожалуйста!
Черная тень скользнула в ванную комнату, и через секунду незваный гость буквально вылетел за дверь.
Эвердин стоял ко мне спиной и не смел повернуться, крепко вдавливая кулаки в стену, сжимая их так, что хрустели костяшки. Мужчина не поворачивался, но сквозь собственные животные рыдания я слышала, как шумно он сглатывает слюну, и почти видела ходящий вверх-вниз кадык.
— Прошу тебя, успокойся. Никто не приблизится к тебе.
— Уходи! Прошу!
— Я уйду, как прикажешь. Только, прошу тебя, успокойся. Никто, слышишь, госпожа? Никто к тебе не прикоснется, обещаю. Я уже ухожу. Приводи себя в порядок и спускайся, я буду ждать.
Плотно захлопнув дверь, Эвердин оставил меня в одиночестве, как я и просила.
Только именно сейчас мне не хотелось оставаться одной.
Прорыдав еще два десятка минут кряду, я все же нашла в себе силы покинуть злополучную ванну. Мысли надеть платье умерли на подлете; натянув на влажное тело дорожный костюм, я еще несколько минут смотрела в зеркало, не в силах прекратить жалеть себя.
Что с тобой, Ия? Он ничего не сделал, даже не подошел, а ты кричала так, словно… словно… все как тогда…
Ругая себя и одновременно прогоняя удушающий страх, я вытерла мокрые щеки и ресницы, похлопав себя по лицу.
Так нельзя. Ты давно пообещала себе, что больше не позволишь ужасу сводить тебя с ума и превращать в неразумный испуганный комок. Ты обещала. Сдержи слово хотя бы перед собой, Иянна ли-Тьер!..
С опаской выйдя из ванной, я обнаружила, что в комнате нет никого, и страхи не поджидают меня у дверей, готовясь напасть и покусать за голые ступни.
Спустившись, я еще несколько раз глубоко вздохнула, убеждая себя выйти и присоединиться к ужину, на который меня пригласили. Ступая босыми ногами по ступеням, я внимала звукам тихого дома и голосам в отдалении.
Следуя подсказанному маршруту, я безошибочно нашла кухню, у которой вместо дверей была только арка, из-за чего я невольно подслушала часть мужского разговора.
— Я переживаю, Крис. Нанеки такая… хрупкая.
— Заткнись, Лиам. Без твоих мыслей тошно. Входи, юная госпожа, мы с нетерпением тебя ждем!
Поняв, что скрыться у меня не вышло, я появилась в проходе, стараясь не встречаться с мужчинами взглядом.
Туман и Эвердин сидели у высокого стола на высоких кованых стульях, которые им, с их исключительным ростом, были просто необходимы. Тот, что напугал меня до некрасивой истерики, стоял рядом. В его руках был деревянный салатник, доверху наполненный свежими овощами, заботливо нарезанными на маленькие ломтики.
— Нанеки, — прошептал он, отставил свою ношу и рухнул на колени, прижимаясь лбом к полу. — Простите меня! Я сожалею, что напугал вас, и прошу не сердиться! Приму любое наказание, которое вы сочтете нужным.
Заставляя меня втянуть голову в плечи, зеленоглазый мужчина продолжал лежать, склонившись передо мной в смиренной позе.
— Подымись. Она не планирует тебя наказывать, более того, сама хотела извиниться, пока ты не упал, — ворчливо сказал Эвердин, пересказывая мои мысли. — Поднимайся! Ты ее смущаешь.
Быстро, но с опаской поднявшись, мужчина смиренно отступил на несколько шагов назад, жестом приглашая меня за стол.
— Прошу, присаживайтесь, нанеки. Позвольте хотя бы ужином искупить свою вину.
— Я…
— Прошу, госпожа, — вновь недовольным тоном обратился ко мне Эвердин. — Присядь, а не то он сейчас пойдет кончать свою жизнь самоубийством от горя.
— Не надо!
— Тогда садись.
Демонстративно выдвинув стул рядом с собой, мужчина отвернулся, стараясь даже не смотреть в мою сторону.
Я почувствовала себя дикой ланью, которую боятся спугнуть случайным движением, но все же приблизилась и с трудом забралась на высокий стул, мысленно предупредив Эвердина, чтобы не смел мне помогать.
— Еще раз прошу меня простить, — глухо и не поднимая головы, произнес зеленоглазый и чуть ли не броском пододвинул ко мне тарелку. Тактично и издалека.
— Я не держу на вас зла и, как уже сказал Эвердин, сама хотела бы принести извинения.
— Не стоит, — холодно произнес мужчина, поставив на стол еще несколько блюд, которые, надо заметить, пахли так, что у меня прибавилось слюны во рту. — Это только моя вина. Я не знал о…
Резкая тишина заставила меня повернуться к Эвердину, чувствуя, как злость клокочущим варевом поднимается в голову, ослепляя.