Брак по-сицилийски

Мортимер Кэрол

Опустошенный гибелью сестры, он не был способен на пустую светскую болтовню.

Если бы он поговорил тогда с Вулфом, много ужасного могло бы не произойти. Не было бы вендетты против семьи Ингрэм. Он не шантажировал бы Робин, не принуждал бы ее выходить за него замуж. Они могли бы просто познакомиться, хотя бы на том же благотворительном обеде… Все могло сложиться так чудесно…

Но зачем сожалеть о невозможном! Слишком поздно что-то делать, нужно только сказать Робин правду и отпустить ее…

Робин хотелось,

чтобы Чезаре наконец сказал то, что собирался, и она могла бы уйти. Пока она еще в состоянии.

— Сегодня мы с Вулфом встретились первый раз после похорон Карлы, — повторил Чезаре, — и, естественно, говорили о ней. Он выражал свои соболезнования, и… Он сказал мне, что видел Карлу вечером накануне ее смерти.

— Ты мне говорил, накануне она обедала с друзьями в Ницце… — нахмурилась Робин.

— В том-то и дело, Робин, — с трудом продолжал Чезаре, — Вулф сказал мне, что, когда он видел ее, Карла обедала с одним человеком. С мужчиной. Как я теперь знаю, это был Пьер Дюпон! — его глаза опасно сверкнули.

Робин прищурилась, вспоминая:

— Но мне кажется, ты говорил, что она обедала с Пьером Дюпоном и его женой Чериз в тот свой последний вечер…

— Они лгали! Лгали оба. Жена лгала, чтобы защитить мужа! — Чезаре принялся ходить по комнате. — На протяжении всей беременности Карлы я просил ее назвать имя отца ребенка, но она скрывала своего любовника, говорила мне, мол, скоро я все узнаю, а когда родится ребенок, все наладится, все будет хорошо. Я понимаю — Карлу поддерживала вера, что, когда появится ребенок, ее любовник оставит свою жену и уйдет к ней.

Сердце Робин заболело. Ей стало ужасно жаль юную, без ума влюбленную Карлу. Больно за ее мечты — она лелеяла их, верила в них, и они в конце концов убили ее…

Чезаре сморщился, как от невыносимой физической боли:

— В вечер перед трагедией Карла и Дюпон вместе обедали, потом пошли в ее номер в отеле. И Дюпон сказал ей, что он никогда не собирался уходить от жены, что он не хочет больше видеть Карлу и тем более своего сына! Невозможно поверить, — покачав головой, он с трудом перевел дыхание.

— О боже… — простонала Робин.

Она была не готова узнать о таком бессердечии и чёрствости Пьера Дюпона.

— Карла чувствовала себя опустошенной. Она обезумела от горя, — глаза Чезаре горели гневом, он переживал перенесенное его сестрой горе и унижение. — Но ничто не могло изменить решение Дюпона вернуться к жене и порвать навсегда с Карлой. Робин, я теперь знаю, как я ошибался, как страшно ошибался, когда говорил тебе, что Карла возвращалась в великолепном настроении, была весела и счастлива утром того страшного дня. Она была в таком же отчаянии, как и твой брат Симон, а возможно, и в большем…

Да, можно понять…

— Не исключено, что именно она была виновницей несчастья, — добавил Чезаре.

— Мы никогда не узнаем, — голова Робин поникла.

— Нет. Но ты понимаешь, как это все меняет?

Она понимала…

— Что ты сделал с Пьером Дюпоном? — вдруг спросила она, вспомнив его страшное, неодолимое желание отомстить за смерть сестры.

— Ничего, — высокомерно ответил мужчина.

— Пока?

— Да. Но не волнуйся об этом, Робин.

— Я была объектом твоей мести, Чезаре, я не могуне волноваться, — горячо уверила она.

Его губы презрительно скривились.

— Такой человек, как Пьер Дюпон, Робин, не стоит твоей жалости и внимания.

Чезаре, видимо, просто не понимает. Не понимает, что она переживает не из-за Пьера Дюпона. Только из-за него, Чезаре. Из-за того, во что превращает его эта вендетта. Неужели он так и не понял — никакие его слова и действия не вернут Карлу?

— Ну а ты, Чезаре? Ты заслуживаешь моего внимания и моей жалости?

— Нет, — прохрипел он. — Я заслуживаю только презрения и ненависти за все, что я тебе сделал. Просить прощения за все зло, которое я причинил тебе и твоей семье, — ничтожно мало.

— Все же можешь попросить, Чезаре, — мягко сказала Робин.

Чезаре на мгновенье прикрыл глаза.

— Я был бы счастлив получить твое прощение, Робин. Но… мне нечем исправить то зло, которое я причинил твоей семье, все плохое, что я сделал тебе. Я не знаю, как искупить…

— Ты прощен, Чезаре. Абсолютно. Полностью.

Как, ну ради бога, как можно не простить, когда так сильно любишь? Как можно просто встать и уйти, когда так сильно любишь? И Марко… Он покачал головой:

— Это не может быть так легко, Робин.

— Но это так, — уверяла она. — Почему бы и тебе не попытаться сделать то же самое? Тебе будет лучше, окружающим будет лучше, если ты научишься прощать.

— Дюпон бросил Карлу, когда она больше всего нуждалась в нем. И при поддержке жены отказался и от Карлы, и от рожденного сына, а потом лгал!

Робин явно сочувствовала Чезаре.

— Я понимаю, но месть разрушительное чувство. Оно разрушает тебя больше, чем кого-либо еще.

— Таким ты видишь меня? Только человеком мести, и никем больше?

— Ну что ты, — она покачала головой, но не стала объяснять, каким именно она в действительности видит его. Слишком поздно. — Смотри, Чезаре. У тебяесть Марко. Ты увидишь, как он будет превращаться в прекрасного юношу, а Пьер Дюпон никогда не узнает его, а возможно, даже не увидит своего сына, которого он отверг еще до рожденья. Что, как ни счастье Марко, должно быть по-настоящему важно для тебя?

— Ты думаешь о нем? — удивленно спросил Чезаре.