Брак
Шрифт:
– Coup de gr^ace [20] считается большой доблестью, – сообщил мэр в первый год, когда к Сержу явилась делегация охотников в свитерах и шейных платках, а Серж поручил Кларе принять их.
– Вы хотите сказать, они могут просто взять и нарушить границы наших владений? – спросила Клара.
– В погоне, если они преследуют раненое животное, – конечно, – подтвердил мэр. – Таков закон. Было бы непростительной, негуманной жестокостью позволить оленю умереть мучительной медленной смертью, его добивают одним ударом… мадам, – добавил мэр, явно раздосадованный тем, что его слушает Клара, а не Серж. Однако она церемонно приняла его в гостиной, где, правда, царил легкий беспорядок –
20
Решительный или губительный удар, «удар милосердия» палача, прекращающего мучения жертвы (фр.).
На протяжении четырех лет каждый год им приходилось встречаться с местным мэром. Тем временем Клара и Серж распорядились протянуть тяжелые цепи поперек тропинок по всему периметру их участка, а подъездную дорогу к дому перегородили крепкими воротами. Адвокаты советовали им не делать этого. «Будь у вас участок площадью побольше, они не имели бы права – по закону Вердейля – охотиться в ваших владениях. Еще один-два гектара – и вы были бы вправе обнести участок оградой. И потом, существуют правила, согласно которым проход через ваш участок разрешен». Серж подумывал завести сторожевых собак, но так и не собрался, не желая ранить чувства домашних любимцев, рыжих добродушных лабрадоров Тэффи и Фредди, которые, увы, не годились в сторожа.
Клара справлялась с домашними делами, не жалуясь, считая их искуплением непонятного беспокойства, которое она ощущала временами. Ей казалось, что она совершила досадную ошибку. Какую именно, она не знала, – просто ошибку. Может быть, зарвалась, решив стать актрисой и тем самым претендуя на исключительную красоту и талант, а также внимание окружающих. А может, ее ошибкой было то, что она бросила актерское ремесло и с тех пор довольствовалась ролью матери и жены.
Или же ее ошибка в том, что она вышла замуж за человека, которого не любила по-настоящему? Конечно, она любила Сержа, но не той всепоглощающей, чувственной любовью, которая, несомненно, где-то есть. Неужели она вышла замуж по каким-то соображениям рассудка, потому что забеременела или польстилась на славу Сержа и приняла это за любовь? Она была так молода! Но какой бы ни была ее ошибка, она свершилась десять лет назад и Клара постепенно свыклась с ней. Только иногда, читая что-нибудь, она уделяла особое внимание строкам об очищении и искуплении.
Стало быть, во искупление своих грехов ей и в этом году придется принимать делегацию охотников, являться в мэрию за ответами на письма, разбираться в судебных решениях, улаживать конфликты, выплачивать штрафы за самовольно протянутые цепи и установленные ворота. Эту ежегодную конфронтацию Кларе предстояло выдержать сегодня.
Она отправилась на поиски Сержа, надеясь, что он согласится сопровождать ее в мэрию – на встречу с мэром, членами местного охотничьего клуба и магистрата.
– Не вдавайся в обсуждения. Пусть подробности обсуждают между собой адвокаты. Просто сообщи, что наши позиции остались неизменными, и передай им нашу просьбу к местным оленям не нарушать границы нашего участка, – сказал Серж, не отрываясь от телевизора. В Джорджии двенадцатилетний мальчишка затеял стрельбу во дворе школы, убил четырех детей, и ужасные кадры, которые теперь передавали по каналу Си-эн-эн, завладели вниманием Сержа, сидящего за кухонным столом. На экране мелькали машины «Скорой помощи», люди с носилками, соседка, учительница, всхлипывающая перед камерой, официальное лицо, выражающее соболезнования родителям погибших, толпа вокруг женщины, лежащей на земле.
– Это мать мальчишки, который стрелял, – объяснил Серж. – Она в обмороке.
Клара подумала о Ларсе, почти ровеснике виновника преступления, и о том, что такой инцидент возможен и в Англии, Шотландии и на Британских островах вообще, где сейчас находится Ларс, хотя там сейчас ужесточили законы о ношении оружия. У нее перехватило горло от страха за сына.
– Посмотри на этих людей! С ними что-то не в порядке, – сказал Серж. – Они выглядят умственно отсталыми.
– И какие все толстые! – подхватила Клара. – Дома я всегда поражаюсь тому, сколько вокруг толстяков.
– Но эти люди толще любых других американцев, – возразил Серж, захваченный зрелищем. – И похожи на идиотов, словно всех их выпустили из одной психушки. Даже детей.
Клара сухо заметила:
– Уверена, будь они худыми, они горевали бы не меньше.
Серж не принадлежал к числу худых людей.
В этом году встреча была назначена в кабинете регионального управляющего коммуны Ланваль, над помещениями мэрии и муниципальной библиотеки, в маленьком перестроенном здании в роще за деревней. Проходя через библиотеку, Клара кивала знакомым женщинам; прежде она часто бывала здесь, но в последнее время пристрастилась к чтению книг на английском – Эдгара По, Уильяма Стайрона, Германа Мелвилла, Фенимора Купера и Эрики Джон.
Ее ждали в комнате наверху, сразу ясно дав понять, что для нее оставили свободный стул в стороне от остальных, у окна. При виде Клары местные мужчины встали. Все они были коренастыми, в вельветовых брюках и деревенских куртках, а один в джинсах (кажется, они составляли местный комитет). Еще одного из присутствующих Клара когда-то приняла за библиотекаря, но потом узнала, что это и есть мэр Этан-ла-Рейна, месье Бриак. Собравшиеся были одеты как крестьяне или фермеры, но Клара знала, что все они – брокеры и инженеры, постоянно живущие здесь, в своих поместьях. Ей казалось, что почти все французы – инженеры. И охотники. Она улыбнулась, веря в силу своей улыбки, особенно в ее воздействие на мужчин. Но на этот раз улыбка не произвела обычного впечатления – атмосфера была слишком напряженной, предмет обсуждения – чрезвычайно важным, а гектары Сержа – необходимыми для успешного проведения охоты в этих краях.
Для начала Клара выслушала обычные доводы о том, что численность популяции оленей необходимо регулировать, отстреливая их, иначе постепенно они вытеснят из этой местности людей. Улыбнувшись, она возразила, что существуют более гуманные методы контроля над популяцией и что гоняться с ножом по лесу за каждым оленем бессмысленно. Ее язвительный тон мгновенно разозлил присутствующих, крепкий мужчина у двери сорвался на крик. Послышались протесты, аргументы – все шло как обычно.
Существовал закон, разрешающий продолжение погони за добычей в частных владениях, однако конкретные условия в нем не оговаривались. Собравшиеся обсуждали его со своими адвокатами. Так же поступил и Серж, и Клара знала, что это их уязвимое место – именно поэтому они преграждали доступ в их владения физически, с помощью ворот, цепей и сваленных в кучи сухих веток.
Все это она уже слышала и раньше. Ее взгляд приковал гобелен, висящий на стене над головой мэра: три пухлые, пышущие здоровьем обнаженные женщины спали в лесу, бесстыдно раскинувшись и раздвинув ноги, в окружении тушек кроликов и белок. Свора собак под присмотром херувима ждала пробуждения богинь; под прикрытием низко нависающих над поляной ветвей сатиры любовались налитыми грудями, манящими расщелинами, пышными ягодицами красавиц.
Сидящий рядом мужчина заметил, куда смотрит Клара, и объяснил:
– Диана – богиня охоты. Копия картины Рубенса.
Кровь прихлынула к щекам Клары. Невольно она обернулась к собеседнику – рослому, лысеющему, но еще привлекательному французу в куртке цвета хаки.
– Традиции охоты, – продолжал мэр Бриак, – формальные традиции в том виде, в котором они дошли до нас, ибо, как известно, человек охотится с незапамятных времен, – так вот, эти традиции были классифицированы во времена Людовика XIV, который также был великим ученым и покровительствовал известным натуралистам, таким, как Бюффон…