Бракованная
Шрифт:
– Как тебя зовут, прелесть? – спрашиваю я, вдоволь насмотревшись на то, как девица нагибается за яблоками.
– Эва, – поворачивается ко мне она.
– Сокращенное от Эвелина? – спрашиваю наугад.
Она кивает.
– Сколько тебе лет? – Я предпочитаю знать такие вещи заранее.
Эва смущается, но всё же отвечает:
– Восемнадцать.
– Отлично, – киваю ей, потом оглядываюсь на телохранителя, чеканю строго: – Семён, выйди.
Он кивает, понимающе скосив взгляд на горничную.
Как
– У меня есть для тебя другое задание, Эва…
– Какое? – Она встает, расправляет плечи.
– Подойди ближе… – прошу, нагло ее разглядывая.
Она делает пару шагов в мою сторону.
– Встань на колени!
Я умею отдавать приказы так, чтобы они исполнялись в ту же секунду. И вот Эва даже хочет подчиниться, подбирает юбку, чтобы в очередной раз опуститься на пол, но всё же не делает этого.
– Вы хотите, чтобы я оттерла от ковра пятно? – Она смотрит на отпечаток обуви моего телохранителя. – Тогда я схожу за средством и…
– Я хочу, чтобы ты сделала мне минет, Эва! Пятно ототрешь после.
Она стоит, не двигается, даже бровью не ведет. Словно кто-то нажал на паузу, и теперь горничная не может и мизинцем пошевелить.
– Ты никогда не слышала слово «минет», Эва? – спрашиваю я с ухмылкой.
Допускаю, что такая молоденькая девушка может просто не уметь его делать. Но что-то мне подсказывает, что с такой мордашкой и фигурой она успела навести на греховные мысли немало постояльцев этой гостиницы, наверняка кто-то да научил.
Не люблю ложную скромность, да и вообще ложь в любых ее проявлениях.
– Ты меня слышишь, Эва? – Я начинаю потихоньку злиться. – Подойди и встань на колени.
В эту же секунду замечаю, как щеки моей красавицы-блондинки чересчур ярко краснеют.
Не так давно в поездке я видел с близкого расстояния несколько снегирей на рябиновых ветках. Зрелище было яркое, аж дух захватило, прямо как сейчас.
И вот Эва почему-то напомнила мне этих птиц, даже пищит как-то по птичьи:
– Э-э-э… мне… надо…
И вдруг начинает пятиться к двери, да так шустро, словно и правда хочет удрать.
– Стой, Снегирёк! Только посмей выйти за дверь! – рычу я и буравлю ее взглядом.
Однако она не слушается, планомерно движется к выходу.
Тогда резко вскакиваю, бросаюсь за ней, чудом снова не стукнувшись о треклятый прозрачный столик. Хватаю Эву за руку:
– Ты куда собралась, я не отпускал!
– Я… мы… Никакого минета делать вам не буду! И вообще, здесь так не принято… – пищит нахалка с широко раскрытыми глазами.
Смотрю на Эвелину сверху вниз, замечаю, как она дрожит и еще больше краснеет. При этом дышит часто-часто – верный признак возбуждения. Замечаю, как она кусает губу.
«М-м… Со мной хотят поиграть в недотрогу…» – как-то сразу понимаю.
За свою жизнь я не встретил ни одной горничной, которая отказалась бы покувыркаться с богатым постояльцем, если тот предложит. А ведь давно живу на этом свете. Любые женские игры для меня не в новинку, я их видел-перевидел.
Шагаю к Эве вплотную, вдыхаю аромат ее волос и в этот момент осознаю – оральные ласки меня не удовлетворят, нужен полный контакт.
У меня редко бывает, чтобы прямо захотел кого-то определенного. Не отношусь к породе кобелей, у которых встает на каждую сучку. А вот на Снегирька у меня встал, причем колом. Хочу ее сейчас же, немедленно. Прямо здесь…
Не вижу причин, почему должен сдерживаться. Прижимаю внезапно обомлевшую Эвелину спиной к стене и краем глаза замечаю, как мне в щеку летит ее ладонь. Перехватываю вторую руку.
– Ты не переигрывай, а то еще подумаю, что девственница, – сам смеюсь своей шутке.
– Я девственница! – кивает она.
Смотрит на меня так, словно я – идиот, не понимающий очевидных вещей.
Как будто такое вообще возможно – сохранить девственность до восемнадцати с подобной внешностью.
– Э нет, Снегирёк, взрослого дядю своей невинной мордашкой ты не обманешь. Знаю я, что собой представляют такие вот «девственницы»!
– Поговорите с Авзурагом Габарашвили, он вам всё объяснит… – лепечет Эвелина.
– Ты с ним спишь?
– Фу… – морщит лицо она. – Я его приемная дочь!
– Тогда зачем мне с ним разговаривать? Я с тобой говорить хочу. Здесь и сейчас… Пойми, тебе очень повезло. Я ведь не просто кто-то там с улицы, я богатый человек, могу осуществить множество твоих желаний. Договоримся, обещаю быть щедрым, если ты позволишь мне…
С этими словами тяну руку к ее юбке, начинаю задирать.
– Вы не можете ничего со мной делать! – смеет она меня перебить, да еще и юбку одергивает освобожденной рукой.
– Если это способ выторговать для себя больше, так ты зря стараешься, Снегирёк, я в принципе человек нежадный. Получишь что хочешь, всего-то и надо раздвинуть ножки, ведь несложно, да?
– Поговорите с отцом! – настаивает она.
Стремится вырвать из моих пальцев вторую руку, но я не отпускаю.
– Твой отец приедет только завтра, – констатирую очевидный факт. – А до завтра мы с тобой успеем переспать раза три-четыре, не меньше!
Прижимаю маленькую нахалку к стене всем телом, наклоняюсь к ее лицу и без зазрения совести впиваюсь губами в ее рот. Поцелуи чаще убеждают лучше всяких слов.
Она сладкая и мягкая, хоть и морщит свои губы. Мне приятно до умопомрачения, но было бы в сто раз лучше, пусти Эва в себя мой язык. Любая была бы рада такому моему вниманию, а эта сжала зубы, и всё тут.