Brand: Поп-арт роман

Сивун Олег

В представительствах Ford по всему миру работает почти 330 000 сотрудников.

Слоган: «Создан для дорог, которые впереди» ( original version: «Built for the Road Ahead»).

Punctum. Я ничего не понимаю в автомобилях, я не умею их водить и не собираюсь учиться. Единственный транспорт, которым я управляю, – это велосипед.

Мне нравится ездить на машине, но если только за рулем не я. Мне нравится такси. Но только если оно желтое. Я обожаю желтый цвет, и поэтому я люблю ездить на такси. На таких, как в Нью-Йорке. В Нью-Йорке почти все такси – это Ford – Ford Crown Victoria. Если бы мне нужен был свой личный

автомобиль, то я купил бы желтое нью-йоркское такси Ford Crown Victoria. Многим бы показалось, что я просто выпендриваюсь, но мне действительно не нравятся современные машины, и цвета, в которые их красят. Когда я сажусь в Ford Mondeo, то мне кажется, что я сижу в кабине «боинга». Еще мне нравится все, что связано с такси. Такси – это красиво. Я вспоминаю фильмы «Таксист» и «Ночь на земле», и мне начинает казаться, что такси – это гораздо больше, чем просто транспорт. И только потому, что такси – это автомобили, я уделяю автомобилям внимание. Вообще-то автомобили абсолютно не играют никакой роли в моей жизни. Они не возбуждают во мне никакого интереса. Я перестал смотреть «Формулу-1» и вообще не смотрю никакие автогонки. Я не могу придумать ничего более неинтересного и скучного, чем соревнование машин. Они есть, ну и ладно.

Как и всех, меня с самого детства приучали любить машины. Всех мальчиков приучают любить машины. Нам покупают огромное количество игрушечных автомобилей. Почему так получается, что именно машинка становится основной игрушкой для мальчиков? Нас все время заставляют играть либо с машинками, либо с оружием. Чего они хотят этим добиться? Так же было не всегда. Неужто нет других игрушек? Наверно, моими любимыми игрушками были конструктор Lego и железная дорога, раз я так и не полюбил автомобили. Быть может, я был отсталым ребенком?

Я несовременен, поэтому автомобили 60-х и 70-х годов притягивают меня больше, чем современные. Хотя автомобили меня вообще не притягивают. Но если какие и притягивают, то только старые. Притягивают уже потому, что их меньше, и потому, что выглядят они красивее. Современных автомобилей очень много, и все модели похожи друг на друга. Когда чего-то так много – это уже неинтересно. Ну Porsche, и что дальше? Ну Lamborghini, и что дальше? Ну Ferrari, и что дальше? Ну Bentley, и что дальше? Ну «Жигули», и что дальше? Сейчас автомобиль – это обыденность. Я не люблю обыденность. Я могу от нее зависеть, я даже могу без нее умереть, но я не могу ею восхищаться. Я никогда не восхищаюсь автомобилями, я просто ловлю такси и еду туда, куда мне надо.

Ни один современный автомобиль не может быть чем-то большим, чем просто автомобиль. Ford мне нравится тем, что он нечто большее, чем просто автомобиль. Ford – это даже больше не автомобиль, это больше конвейер.

Идея конвейера гораздо более значима, чем идея автомобиля. Конвейер создал новый тип социального устройства. Теперь все взаимозаменяемы, у всех своя задача, всё состоит из фрагментов, где ни один фрагмент не знает о существовании другого фрагмента, но полностью от него зависит.

Конвейер никогда не останавливается, он всегда работает и двигается вперед, поэтому он так привлекателен. Иллюзия движения вперед мне кажется очень привлекательной. Мы двигаемся вперед, не зная, что там. Нам нравится что-то из прошлого, но мы двигаемся вперед, потому что так принято. Все, что впереди, должно быть лучше. Лучше – это когда становится более комфортно; когда нет проблем, от которых невозможно откупиться; когда все понятно, что надо делать; когда работает конвейер и тебе нужно всего лишь правильно выполнять свою задачу. Выполнять свою функцию – это единственное, чего от

тебя ждут.

Конвейер Ford – это принцип, по которому работает все общество. Мы не знаем, где начинается конвейер и где заканчивается, мы не знаем, как он выглядит целиком, мы знаем только ту его часть, которая обслуживает нас и которую обслуживаем мы. Если ты выпадаешь из общественного конвейера, то рискуешь закончить свою жизнь в придорожной канаве.

Такое статичное road movie: ты сначала очень долго смотришь, сидя на обочине, как по дороге проносятся новенькие автомобили. Потом ты решаешь, что на этой дороге тебе нет места. Тогда, ты думаешь: все, что тебе остается, – это построить свою собственную дорогу. Но если тебе не удастся ее построить, то ты окажешься в канаве возле той, большой общей дороги. Строительство дорог – это риск, никогда не знаешь, поедет ли по ней кто-нибудь. The End.

Конвейер работает не только при сборке автомобилей Ford. Мы живем в конвейерное время. Нам не удается задержаться на чем-то, потому что конвейерная лента продолжает свое движение. Поэтому мы так боимся чего-то упустить в жизни, чего-то недопотребить, недополучить секса, недокупить одежды на распродажах, недоразвлекаться в ночных клубах, недосидеть в ресторанах, недосмотреть передач по телевизору и т.д. Конвейер Ford научил нас брать от жизни по максимуму. Как только конвейерная лента предложит тебе что-то, ты не должен от этого отказываться, ты должен брать и потреблять по полной. Но конвейер ничего просто так не дает, он требует, чтобы ты стал функциональным придатком конвейера. Я уже им стал, и мне остается только надеяться, что конвейер не переработает меня на детали.

Такое статичное industrial movie: конвейерная лента уходит в бесконечность, вдоль нее стоят люди и жадно чего-то ждут. Они никуда не двигаются, движется только конвейерная лента. The End.

Намного позже того, как я узнал о существовании автомобилей Ford, я прочитал роман Олдоса Хаксли «О дивный новый мир». Было бы лучше, если бы было наоборот – сначала роман, а потом Ford. В «О дивном новом мире» летоисчисление идет не от Рождества Христова, а от дня рождения Генри Форда. Форд там – Бог. Богом ведь становится не тот, кто на самом деле Бог, а тот, по чьему образу и подобию выстраивается общество. Я очень сомневаюсь, что наше общество построено по образу Христа. Оно в гораздо большей степени построено по образу и подобию Форда/Ford ’ а.

Все пространство заполнено конвейерами и машинами. Мы все стоим на месте, а движение конвейерной ленты принимаем за собственное движение вперед. Если мы сели в автомобиль Ford и он поехал, это еще не значит, что мы двинулись вперед.Такое статичное religion movie: миллиард автомобилей Ford стоит в пробке. В фильме ничего не сказано, куда они едут, зачем и что с ними происходит дальше, и происходит ли вообще что-либо. The End.

Soundtrack. Goran Bregovi'c and Iggy Pop, «In the Death Car».

Bonus. Автомобиль Ford на полной скорости врезается в стену. Камера медленно проплывает по руинам дымящегося автомобиля и выхватывает абсолютно не покореженный значок Ford. Packshot Ford и слоган: «Метал гнется, бренд остается. Ford».

7. Google

Where is the Life we have lost in living?

Where is the wisdom we have lost in knowledge?

Where is knowledge we have lost in information?