Браслеты Скорби
Шрифт:
Мигс медлил.
– Просто пристрели меня, законник. Я по уши увяз.
– Ты подстрелил двух констеблей, – возразил тот, держа палец на спусковом крючке. – Но они будут жить, сынок. Если мне удастся добиться своего, тебя не повесят. Брось пушку.
Эти же самые слова им уже кричали снаружи, раньше. На этот раз Мигс вдруг понял, что верит.
– Почему? – спросил он. – Ты бы мог нас всех убить, даже не вспотев. Почему?!
– По правде говоря, вы этого не стоите. – Законник дружелюбно улыбнулся. – На моей совести и так полным-полно всякого. Брось пушку. Мы во всем разберемся.
Мигс бросил пистолет и махнул Дроверсу, который все еще сжимал оружие. Тот неохотно последовал примеру главаря.
Законник отвернулся, алломантическим прыжком взлетел на гребень баррикады и сунул короткий дробовик в чехол на бедре. Малый в кучерской шляпе, присоединился к нему, тихонько насвистывая. Похоже, он стянул у Гиллиана любимый нож: рукоять из слоновой кости выглядывала из кармана.
– Они ваши, капитан, – сказал законник.
– Не задержишься, пока мы их оформим, Вакс? – спросил капитан констеблей.
– К несчастью, нет. Я должен попасть на свадьбу.
– Чью?
– Увы, на свою.
– Ты отправился на задержание в день собственной свадьбы?! – спросил потрясенный капитан.
Законник Ваксиллиум Ладриан приостановился в дверях:
– В свою защиту могу заявить, что это была не моя идея.
И, кивнув собравшимся в помещении констеблям и бандитам, решительным шагом вышел в туман.
Часть первая
Минуя сновавших туда-сюда констеблей в коричневой униформе, Ваксиллиум Ладриан поспешил вниз по лестнице пивной, превращенной в бандитское логово. Туман уже испарялся, рассветная заря возвещала о конце его ночной вахты. Вакс проверил руку: пуля проделала заметную дыру в манжете рубашки и рукаве пиджака, но, как он и почувствовал, прошла мимо.
– Ух, – догоняя его, выдохнул Уэйн. – Хороший был план, правда?
– Как и все у тебя, – ответил Вакс. – План, в котором я играю роль приманки.
– Не моя вина, что людям нравится в тебя палить, дружище, – заметил Уэйн, когда они добрались до кареты. – Радуйся, ты применяешь свой талант, а мой дедуля всегда говорил, что это правильный путь для мужчины.
– Я бы предпочел иметь другой талант, нежели способность быть мишенью.
– Ну, надо пользоваться тем, что имеешь. – Уэйн прислонился к карете, пока кучер Коб открывал Ваксу дверцу. – По той же причине у меня в рагу всегда обнаруживаются кусочки крысятины.
Вакс сунул голову в карету, окинул взглядом роскошные сиденья и обивку, но не вошел.
– С тобой все будет в порядке? – спросил Уэйн.
– Ну конечно. Это мой второй брак. Я в этом деле воробей стреляный.
Уэйн ухмыльнулся:
– А-а, так вот как все устроено? Мой опыт подсказывает, что брак – такая штука, которая становится тем хуже, чем дольше ты ею занимаешься. Ну, про жизнь можно сказать то же самое.
– Уэйн, это было почти глубокомысленно.
– Проклятье! Я-то хотел показаться проницательным.
Вакс продолжал стоять, глядя внутрь кареты. Кучер, все еще придерживавший ему дверь, кашлянул.
– Очень миленький капкан, ага, – заметил Уэйн.
– Не надо мелодрамы, – попросил Вакс и пригнулся, чтобы забраться внутрь.
– Лорд Ладриан! – крикнул кто-то позади.
Бросив взгляд через плечо, Вакс увидел, как через констеблей проталкивается высокий мужчина в темно-коричневом костюме и с галстуком-бабочкой.
– Лорд Ладриан, можно мне минуточку?
– Забирайте хоть час, – ответил Вакс. – Но не у меня.
– Но…
– Встретимся на месте, – сказал он, обращаясь к Уэйну.
Потом бросил гильзу и, оттолкнувшись, взлетел. Зачем тратить время на поездку в карете?
Ощущая в желудке приятное горение стали, Вакс оттолкнулся от ближайшего фонарного столба – фонарь все еще горел, хотя уже наступило утро, – и взмыл повыше. Перед ним раскинулся Элендель, чудо-город, перепачканный в саже, источающий дым из сотен тысяч домовых и фабричных труб. Отталкиваясь от стальной арматуры недостроенного здания, Вакс широкими прыжками начал пересекать Четвертый октант.
Он миновал поле наемных карет, выстроившихся рядами в ожидании клиентов, и спешившие на заводы рабочие проводили его взглядами. Один ткнул пальцем: должно быть, его внимание привлек туманный плащ. Алломанты-стрелки в Эленделе часто работали курьерами, и люди, летящие по воздуху, редко вызывали у кого-то удивление.
Еще несколько прыжков перенесли его через тесные ряды складов. Каждый прыжок вызывал у Вакса восторг. Удивительно, насколько чудесным ему казалось все это после стольких лет. Ветер в лицо, и краткий миг невесомости на пике прыжка…
Однако очень скоро сила тяжести и долг взяли свое. Вакс покинул промышленный квартал и очутился в районе с улицами, покрытыми асфальтом и гравием – куда более ровными и гладкими, по сравнению с брусчаткой, – предназначенными для этих проклятых автомобилей. Легко обнаружил церковь Выжившего с ее огромным куполом из стали и стекла. В Везеринге хватало простой деревянной часовни, но для Эленделя она была бы недостаточно величественной.
Церковь выстроили таким образом, чтобы прихожане могли свободно любоваться туманом по ночам. Вакс считал, что, если уж им хочется поглядеть на туман, стоило бы просто выйти наружу. Но возможно, в нем говорил цинизм. В конце концов, купол – состоявший из стеклянных сегментов между стальными балками, из-за чего вся конструкция смахивала на дольки апельсина, – можно было по особым случаям открывать, позволяя туману пролиться на головы собравшихся.
Создатели купола наверняка рассчитывали, что он будет затмевать окружающие здания. И можно не сомневаться, что когда-то так оно и было. Однако с годами дома становились все выше и выше, и теперь церковь казалась на их фоне карликовой. Уэйн наверняка подыскал бы подходящую метафору. Может статься, грубую.