Брат для волчонка

Бэд Кристиан

Рэм мог бы сейчас переживать: а что там, на грунте, если бы у него уцелел хоть кто-нибудь из родни. Но в Ярбурге у него остался Ули да одноклассники.

Ули справится сам, ему не привыкать прятаться, а одноклассники…

— Если бы только Берга, — ухмыльнулся загорелый пилот. — Ладно, бывайте. И не дёргайтесь тут. Я же сказал: проснётся ваш парень — отпишется.

Дым кивнул, и загорелый исчез в чёрном нутре шлюпки. Это была одна из самых больших десантных. С линейного крейсера.

Но

с какого?

— Всё равно же сто сорок шесть медкапсул туда не поместится, — сказал Рэм, глядя как медленно-медленно чёрная громадина тянется к шлюзу.

— Если все кресла вымонтировать — помещаются, — ответил медик. — Придумали же — на Джангу…

— Капитан Пайел — мастер безумных решений. — Астахов так тихо подошёл, что Рэм заметил его только сейчас.

— Это с «Персефоны» была шлюпка, да? — до Рэма только сейчас дошло, что это за капитан, которого даже свои должны опасаться.

Говорили, что капитан «Персефоны» — незаконный сын эрцога Локьё. Но сражался он на имперской стороне, пугая своих людей и командование присущим аристократии Содружества ментальным насилием.

— Вот надо было ему всё-таки долбануть второй раз по Трехгорью! — раздался над ухом Рэма голос начальника станции.

Пацан обернулся. Сзади стоял не только Марвин Кремлих, но и техники, и мужчина с нашивками навигатора, и даже Илинг жался за спинами, боясь попасться на глаза начальнику станции.

Теперь, когда шлюпка вошла в шлюз, провожать её вышли почти все.

Они что, боялись вот этого, загорелого? Что он тоже разглядит у них внутри какой-нибудь грех?

— А когда Ардо разбудят? — спросил Рэм медика, и только тут его осенило, что надо было молчать.

Если начальник станции его ещё не заметил, то теперь…

Марвин Кремлих медленно повернул голову и уставился на Рэма.

Глава 27

— Он что, опять здесь? — начальник станции сердито посмотрел на Астахова. — А сейчас — за каким хреном? Или у тебя все курсанты — на одно лицо?

Дым покосился на Марвина и нахмурился. Но сказать ничего не успел: за Рэма неожиданно вступился медик.

— Парень мне очень помог, — заявил он с присущей медикам безапелляционностью: вот сколько отрежем — так и хорошо будет.

— Чем? — По лицу начальника станции можно было понять, что он ощущает себя дебилом. — Чем может помочь какой-то паршивый щенок? Запчастями для реанимации? У нас закончилась искусственная кровь? Вы меня за кого держите?

Медик не обиделся — улыбнулся ещё шире.

— Психосоматика — дело тонкое, — пояснил он терпеливо и немного высокомерно. — Отр'eзать или пришить мы можем вам всё, что угодно. А вот лечить потом от

посттравматического синдрома… — он с усмешкой уставился на Марвина. — Машинкой, а?

Начальник станции неожиданно сник и лицо его изменилось.

«Наверное, его лечили уже этой самой «машинкой», — подумал Рэм. — Вроде той, куда курсантов пихали в диагностическом центре».

— Конечно, машина психотехника делает чудеса, — продолжал медик. — Она берет вашу душу и выворачивает ее наизнанку, верно? Так, может, лучше не доводить до этого?

— И чего он? — Марвин кивнул на Рэма. — Прямо-таки помог? Не только кашу жрать может?

— Сиделок на станции нет, — медик уже едва сдерживал смех. — Экономим, верно? А ведь их предки не ради шутки придумали. Парень добрый, контактный. Сидел рядом, они говорили о чём-то, пока я обрабатывал рану. В результате пациент уснул с максимально выровненной психограммой, был спокоен и почти не испытывал дискомфорта. Сейчас он проснётся, и медики госпиталя скажут нам большое спасибо. У них будет больше шансов максимально реабилитировать пациента. Между прочим, это и в плане затрат — дорогого стоит.

Начальник станции поморщился и недоверчиво посмотрел на Рэма:

— А откуда он десантника знает?

— Так это тот самый десантник, что стоял тогда у дверей в реакторную, — пояснил Астахов.

Марвин выругался.

Астахов развёл руками.

— А на «Персефону» чего не взяли десантника? — начальник станции отвернулся от Рэма. Были проблемы и поважнее. — Везти имперский спецон в госпиталь Экзотики, с которой непонятно сколько продержится перемирие? Это прямо безумие какое-то!

— На «Персефоне» возможна та же реанимация, что и на станции, — пожал плечами медик. — Если бы руку можно было пришить — я бы и сам пришил.

— Вот в следующий раз у этого отрежешь и пришьёшь! — Начальник станции ткнул пальцем в сторону Рэма и засмеялся как шутке. — Меньше под ногами будет мешаться.

Астахов кивнул пацану: вали, мол, отсюда.

Тот попятился и потихоньку пошёл на выход.

Но постоянно оглядывался. Ему хотелось посмотреть, как будут улетать десантники.

На выходе Рэм неожиданно столкнулся с дядей Серёжей и его приятелями-техниками. И обрадовался.

Не получалось зайти, так хоть поздороваться.

Он улыбался, когда техники пожимали ему руку, как равному. Это была, пожалуй, самая хорошая встреча за сегодняшний день.

— Не пускает сержант? — дядя Серёжа кивнул на Астахова.

— Да не, он ничего так, — вздохнул Рэм. — Просто учить много и отморозки достали.

Техник вытащил из нагрудного карманчика карамельки.