Брат Гримм
Шрифт:
В дверях квартиры его никто не встретил. Сусанна задерживалась в институте и должна была явиться позднее. Купленные у Отто книги Фабель принес с собой и сложил их на кофейном столике. Затем он налил себе бокал холодного белого вина и плюхнулся на кожаную софу. Квартира Фабеля находилась под самой крышей здания, бывшего в свое время большой и величественной виллой. Бывшая вилла располагалась в ставшем недавно ультрамодном Пезельдорфе, являвшемся, в свою очередь, частью округа Розербаум. Выйдя из дверей дома, Фабель через минуту оказывался в районе, где находились лучшие рестораны и кафе Гамбурга. Чтобы приобрести эту квартиру, Фабелю пришлось изрядно напрячь финансы и пожертвовать площадью ради потрясающего вида из окон и замечательного месторасположения. Кроме того, он покупал жилье в то время, когда экономика страны пребывала в неустойчивом состоянии и цены на недвижимость упали. Он иногда с горечью размышлял о том, что немецкая экономика и его брак пошли под откос одновременно. Фабель прекрасно понимал, что сейчас, даже пребывая в чине первого гаупткомиссара, он не смог бы купить эту квартиру. Дом стоял всего в квартале от Мильхштрассе, окна с цветными стеклами от пола до потолка выходили на Магдалененштрассе, Альстерпарк и озеро Ауссенальстер. Он смотрел через окно на город и на
Фабель позвонил матери. Она сказала, что чувствует себя превосходно, что ей надоел весь этот шум и она опасается, что Лекс вконец разорится, торча рядом с ней, вместо того чтобы трудиться в своем ресторане. По телефону голос мамы звучал совсем молодо, и Фабель немного успокоился. Этот вневременной голос существовал в его сознании без всякой связи с седыми волосами и некоторой медлительностью движений. Закончив разговор, он тотчас же позвонил Габи. К телефону подошла его бывшая супруга Рената. Говорила Рената, как всегда, подчеркнуто безразличным, на грани враждебности тоном. Фабель никогда не мог понять причину подобной тональности. Ему казалось, что Рената считает его виноватым в ее любовной связи, разбившей вдребезги их брак. В голосе Габи в отличие от голоса матери звучала неподдельная радость. Они поболтали о здоровье бабушки, о школьных успехах Габи и о предстоящем уик-энде, который планировали провести вместе.
В какой-то момент Фабель спросил:
— А ты помнишь то время, когда я читал тебе на ночь книжки?
— Конечно, папочка. Только не говори, что станешь поить меня теплым молоком и читать вслух «Петер-растрепа», когда я приеду к тебе в субботу.
— Нет… не буду, — рассмеялся Фабель. — Ты помнишь, что никогда не позволяла мне читать сказки братьев Гримм, включая «Белоснежку» и «Спящую красавицу»?
— Помню, конечно. Я ненавидела эти сказки.
— Но почему?
— Честно… не знаю. Они были страшными. Или скорее… жуткими. Хотя эти сказки считаются детскими, но на самом деле они рассчитаны на взрослых. Так же бывает у клоунов. Предполагается, что клоуны смешные и дружелюбные, но они вовсе не такие. Они мрачные. Мрачные и темные, как те деревянные маски, которые носят на юге во время масленицы. Ты, конечно, можешь сказать, что это связано с древними верованиями людей… но тем не менее. А почему ты спрашиваешь?
— Да просто так. Или, скорее, в связи с кое-какими недавними событиями, — ответил Фабель и, оставив скользкую тему, вернулся к обсуждению семейных вопросов и планов на уик-энд. Отец никогда не позволял себе омрачать беседы с дочерью своими рабочими проблемами, а сейчас, похоже, он был очень близок к этому.
Закончив разговор, Фабель приготовил себе спагетти, налил вина, уселся за стол и, не прекращая жевать, принялся читать вводную главу книги Герхарда Вайса.
Германия — сердце Европы, а «Дорога сказок» — не что иное, как душа Германии. Эти сказки — история Германии. Эти сказки — сама Германия.
Наш язык, нашу культуру, наши успехи и наши провалы, нашу сердечность и нашу злобу — все это вы встретите, шагая по дороге сказки. Так было раньше, так будет и впредь. Все мы — заблудившиеся в лесу дети, и к свету нас ведут только наши невинность и чистота. В то же время мы — злые волки, избирающие себе жертву среди слабейших. Германцы всегда стремились к величию. К величайшему добру и величайшему злу. На этом пути нам приходилось совершать крутые повороты, принимать непростые решения, и немецкие народные сказки по сути своей — рассказы о чистоте и порочности, о невинности и коварстве.
Эта книга — повествование о великом человеке. О человеке, который помог нам понять самих себя и понять наш язык. В этой книге вы узнаете о том, как этот великий человек шагает по дороге сказки, идет избранным им самим путем. В то же время у вас может возникнуть вопрос: не сбился ли этот гении с пути и не затерялся ли сам во тьме леса?
Фабель быстро перелистал несколько страниц и понял, что книга написана в форме путевого дневника Якоба Гримма, путешествующего вместе с братом по Германии, чтобы собирать сказки и легенды. Гримм представал в книге капризным педантом, который готовил свои преступления так же тщательно, как записывал сказки или сочинял трактаты по филологии. Вскоре Фабель наткнулся на главу, побудившую его немедленно отставить в сторону бокал с вином. Глава называлась «Подменыши». Начиналась она так:
Легенда о подменышах является одной из самых древних и призвана служить предупреждением. В ней находит проявление как вечный страх потерять ребенка, так и ужас обрести вместо него в семье и доме нечто чуждое, злобное и смертельно опасное. Более того, легенда предупреждает, что родители подвергнутся суровому наказанию, если будут плохо заботиться о своем чаде. Сказания о подмене имеют тысячи различных форм в Германии, Нидерландах, Дании, Богемии, Польше и еще далее к востоку. Даже Мартин Лютер, свято веря в существование подменышей, сочинил несколько трактатов, в коих рекомендовал бить, топить и жечь огнем эти исчадия зла до тех пор, пока дьявол не заберет их назад к себе.
Я, как известно всем, не увиливаю от тяжкого труда, но воплощение в жизнь этой легенды потребовало от меня поистине титанических усилий. Как и во всех иных случаях воплощения сказки в жизнь, я с энтузиазмом и весьма старательно приступил к подготовке. Для реализации этой сказки мне надо было найти двух детей, один из которых был призван сыграть роль подменыша, а другой был бы реальным ребенком, которого мне предстояло похитить у матери.
Исследовательские труды привели нас с братом в Северную Германию, и мы сняли себе скромное жилище в деревне неподалеку от балтийского побережья. Позже, когда я находился в деревне, в поле моего зрения попала молодая цветущая женщина с льняными волосами, являвшая собой олицетворение северогерманской пейзанки — физически крепкой, честной и глупой. У женщины было новорожденное дитя, которое она несла вначале на одной руке, а затем на другой. Из работ других фольклористов, а также в результате собственных исследований мне было известно, что манера носить детей со сменой рук именуется «переключением». Во всей Германии — от Северного Рейна и Гессена до Мекленбурга и Нижней Саксонии — имеет широкое хождение предрассудок, суть которого сводится к тому, что ношение детей с «переключением» существенно повышает риск похищения ребенка «подземными людьми». Я пришел к заключению, что ребенку от роду не более шести недель и что он еще не прошел обряда крещения. Подобных младенцев, как известно, и предпочитают похищать «подземные люди». Более того, как эта крестьянская женщина, так и иные члены ее семьи пренебрегли мерами предосторожности, охраняющими новорожденных от «подземных людей». Я, естественно, перечислил эти меры (числом четыре) в своем труде, озаглавленном «Немецкая мифология», и конкретно они состоят в следующем: а) кладите рядом с дитя ключ; б) в течение шести недель после рождения ни на миг не оставляйте женщину в одиночестве, ибо дьявол может ввести ее в заблуждение; в) в течение шести недель не позволяйте матери спать, если в это время никто не бдит рядом с ребенком и г) в те моменты, когда мать покидает комнату, на ребенке поперек тельца должен лежать какой-то предмет одежды отца — предпочтительно штаны.
Упомянутая выше мать подобных мер принять не удосужилась, и ее дитя было призвано стать «настоящим», как называет его легенда, ребенком. Это в полной мере должно было продемонстрировать вечную истинность легенды и напомнить местным жителям о том, что игнорирование древних запретов есть вопиющая глупость. Похищение ребенка как таковое было сравнительно легкой для исполнения частью моего плана. Для этого мне надо было лишь изучить обычный порядок дня женщины и детально проработать все свои действия. Мне удалось установить, что вскоре после полудня дитя оставляли спать на воздухе, в то время как его мать погружалась в домашнюю рутину. Я знал, что именно в этот момент и следует совершать подмену. После похищения в «настоящем» ребенке у меня, естественно, не будет нужды, и я смогу быстро от него избавиться. На его место мне надо будет поместить «подменыша», что сделать гораздо сложнее. «Подменыши», как известно, являются значительно более неприятными во всех отношениях детьми по сравнению с теми, чье место они занимают. Дело в том, что «подменыши» являются отпрысками «подземных людей». Эти существа стоят значительно ниже нас, и их вид столь отвратителен, что они вынуждены скрываться под землей в глухой и темной лесной чащобе.
Я размышлял над решением этой проблемы несколько дней, до тех пор пока не услышал о том, что неподалеку от деревни встали табором цыгане. Местные обитатели относились к цыганам крайне враждебно, и те не осмеливались входить в деревню. Зная это, я рассчитывал на то, что если мой план не удастся и пейзане не поверят в «подземных людей», то их подозрение падет на стоящих поблизости цыган, и они ограничатся поисками виновного в границах табора. Если подобное и произойдет, то это не будет означать неудачи в воссоздании легенды в том виде, как я ее записал, поскольку в ходе своих исследований я не раз задавал себе вопрос, кто содействовал появлению веры в существование «подземных людей» — цыгане или иные бродяги. Я всегда считал, что недоверие и враждебность, которые мы инстинктивно испытываем ко всему чужому и необычному, являются мощными средствами управления людьми. В этом случае невежественные предрассудки обеспечивают мне защиту от подозрений. Итак, я решил похитить ребенка подходящего возраста в цыганском стане, если таковой там отыщется…
Фабель положил открытую книгу на кофейный столик. Ему показалось, что температура в комнате упала на несколько градусов, а лежащая перед ним книга источает зловещий холод. В этом опусе в беллетристической форме был изложен четкий план похищения и убийства, в основу которого легла записанная братьями Гримм легенда о подменышах. Скрупулезный, пусть и вымышленный, метод Якоба Гримма при подготовке и осуществлении его плана прослеживался и в реальных действиях современного убийцы. Фабель снова подумал о девушке на берегу. Юная жизнь была похищена для того, чтобы ублажить чье-то извращенное воображение.
К реальности его вернул телефонный звонок.
— Привет, шеф… Это Анна. Я установила личность девушки на берегу. На сей раз, как мне кажется, мы имеем подлинное имя.
Глава 19
9.45, понедельник 22 марта. Полицайпрезидиум, Гамбург
«Голубые глаза» наконец обрели имя — Марта.
Учитывая последнее фиаско, Анна не стала вступать в контакт с родителями, однако запросила в Общенациональной службе уголовного розыска фотографию девушки, находившейся в розыске с прошлого вторника. Девушку звали Марта Шмидт, и жила она в городе Кассель, земля Гессен. Фабель смотрел на фотографию, которую вручила ему Анна. Это было увеличенное воспроизведение снимка, сделанного явно в фотоавтомате. У Фабеля не осталось никаких сомнений. Колокола тревоги в его голове молчали. Вглядываясь в лицо девушки, он испытывал только печаль.
Анна Вольф стояла рядом с Фабелем; в ее глазах не осталось и следа от обычного блеска, она побледнела, а вид у нее был полусонным. Фабель понял, что Анна трудилась без отдыха до тех пор, пока не установила личность жертвы. Когда она говорила, ее язык от свинцовой усталости едва шевелился.
— Об исчезновении Марты Шмидт сообщили во вторник, но похитили ее, видимо, раньше.
Фабель вопросительно вскинул брови.
— Ее родители — наркоманы, — пояснила Анна. — Марта имела привычку пропадать на несколько дней, а затем возвращаться, поэтому полиция Гессена не очень обеспокоилась, узнав о ее исчезновении. Мать и отец уже дважды получали официальное предупреждение в связи с их недостаточным вниманием к ребенку. Но насколько мне известно, отец сейчас вряд ли пребывает в лоне семьи.
Фабель глубоко вздохнул и приступил к чтению полученного по факсу из Касселя досье. Там говорилось, что родители девушки были наркоманами и не гнушались мелкого воровства, чтобы удовлетворить свою пагубную страсть. Мать иногда занималась проституцией. «Низший класс Германии, — подумал Фабель. — „Подземные люди“». Любопытно, что Марта родом из Касселя — города, который много лет служил домом для братьев Гримм. Кассель, обычно ничем не примечательный, тихий город, недавно стал поставщиком горячих новостей благодаря так называемому Роттенбургскому каннибалу. Поступки этого типа шокировали всю Германию, которая, как всем казалось, давно утратила способность быть чем-либо шокированной. Армин Майвес был осужден за помощь в суициде Бернду Брандесу, выразившему желание быть после смерти съеденным. Всю операцию Майвес зафиксировал на пленку, включая ампутацию пениса Брандеса, их совместное застолье, во время которого отрезанный орган был съеден, введение наркотика, убийство при помощи нескольких ударов ножом, расчленение тела и укладку мясных упаковок в морозильную камеру. До ареста Майвес успел потребить более двадцати килограммов мяса жертвы — если, конечно, Брандеса считать таковой. Он страстно желал быть съеденным и был одним из многих, кто обращался к Майвесу с подобным предложением. Нашли эти люди друг друга в Интернете на сайте гомосексуалистов-каннибалов.