Брат мачехи. Моё лето без морали
Шрифт:
– Гуляла! Развлекалась!
– смотрю на него с вызовом, а сама боюсь, что сейчас совсем слечу с катушек и поцелую дядюшку на глазах у всех.
– Что ты творишь, Ринка? Зачем ты так со мной? С нами...
– даже в таком пьяном состоянии я понимаю, что желания Стаса не особо отличаются от моих. Взгляд не сходит с моих губ, он мысленно уже впился в них и безжалостно и жалко терзает.
– Нет никаких "нас", дядя Стас! Забудьте!
– Правда?
– он наклоняет меня назад, а когда я выпрямляюсь обратно, явно ощущаю сквозь тонкий атлас платья дубовый, откровенно
Воздух из лёгких выходит одним хлопком, как от удара. Оглядываюсь на гостей и обнаруживаю, что мы каким-то образом достигли укромного места за резной ширмочкой. В самом неосвещённом уголке зала.
– Ринка...
– шепчет он в сантиметре от моих губ. И в этих выстраданных пяти буквах я слышу всё: "я хочу тебя", "я больше так не могу" и "не убегай от меня".
Хватаю Стаса за руку и тащу к двери под лестницей. В мужской туалет.
Подпираю спиной вход и сама... Сама! Набрасываюсь на его губы. Со стоном. Жадно. Отпустив, наконец, все свои страхи и подняв шлагбаумы, которые возводила между нами.
Стас подхватывает меня на руки и сажает на столик рядом с раковиной. Я тут же, не думая ни секунды, обвиваю его талию ногами и притягиваю к себе. Трусь о выпяченную, как копьё, мужскую плоть и запрокидываю от удовольствия голову.
Пусть так. Хватит терпеть и бегать. Я хочу его до одури. И оставшиеся несколько дней до отъезда Стаса я намерена провести не думаю о будущем, о последствиях, о морали. И о том, что расставание снова неизбежно.
– Ринка!
– Стас приподнимает меня над раковиной. Ненадолго. На пару секунд, чтобы смачно шлёпнуть мой зад и спустить резинку трусиков ниже талии.
– Несносная девчонка! Моя девчонка!
Его голос хрипит, он на полтона тише, чем обычно и оттого полон секса и разврата.
Мы, как двое, съехавших с катушек, подростков. Головы задурманены алкоголем и нетерпением. А ведь я даже не в курсе, если ли на двери задвижка. И вообще, неизвестно, пусты ли все из четырёх кабинок за спиной Стаса или там кто-то есть...
– Стас...
– пытаюсь поделиться с ним своими мыслями, но язык не ворочается. Сейчас он заточен только под одно: с жаром выдыхать имя моего мужчины и с одержимостью покрывать поцелуями его скулы, губы и шею, чуть не кусаясь.
– Я сейчас взорвусь, если не войду в тебя...
Стас стягивает бретели моего платья, позволяя драпировкам на топе соскользнуть к животу. Вонзается голодным взглядом в грудь, потом делает то же самое ртом. Прижимает заострившуюся вершину губами, до лёгкой боли и резко втягивает. Выгибаюсь от невероятного кайфа, тыкаюсь затылком в зеркало и притягиваю его голову к другой груди.
– Я так соскучился, Ринка! Не терпится наказать твою сладкую, задиристую задницу!
– хрипит мне в сосок, обдавая влажную кожу дыханием и царапая щетиной.
– Скажи...
– хватаюсь за его ремень и пытаюсь нащупать замок от ширинки.
– Что?
– Скажи, как бы ты меня сейчас наказал?
– бесстыже вжимаюсь в проступающий сквозь брюки Стаса бугор. Глаза сами по себе закрываются от удовольствия, а на губах снова трепещет сладкий, чувственный бред.
– Скажи,
Стас рычит на мой вопрос и окончательно срывает с меня трусики. Облизывает большой палец и прикладывает его к соску. Нежно крутит вокруг маленькой, яркой ягодки и скользит ниже, до того места внизу живота, где моя плоть разделяется на две половинки. Останавливается в самом верху. Дразнит. Смотрит прямо в глаза и, я знаю, намеренно медлит. Хочет, чтобы я его просила, умоляла...
– Сначала я бы связал эти нежные ручки, - прикусывает меня за кисть правой руки и двигается пальцем на пол сантиметра ближе к клитору.
– Потом поставил бы тебя на колени...
– Да... говори...
– подаюсь вверх, чтобы поймать его палец самым чувствительным местом, но Стас резко усаживает меня обратно, не удержавшись и шлёпнув по бедру.
– Откинул бы грудью на кровать и выстегал бы твоей любимой плёткой... Я её всё ещё храню...
– Розовую?
– Розовую, Ринка, розовую... Сидеть бы у меня не смогла дня два точно... За все свои выкрутасы ответила бы. И за поцелуй с этим хлюпиком... И за топлес... За каждый побег по пять ударов... Для начала...
Представляю, визуализирую всё то, что говорит Стас и дико возбуждаюсь от предвкушения. Тело пылает, задница зудит от нетерпения. С ума сойти, какой же это улёт быть рядом с ним!
– И где эта плёточка? Мне не терпится начать...
– впечатываюсь пальцами в обтянутые рубашкой плечи и одновременно с этим Стас, наконец, надавливает пальцем на клитор.
Тихо взвываю и шепчу что-то бессвязное.
– К чёрту всё!
– кажется, он тоже только что перешагнул последний рубеж и отбросил оставшиеся крохи разума и осторожности.
Стас односекундно справляется с ремнём и ширинкой. Тянет мою руку к набухшему члену и сжимает вокруг тёплого, бугристого ствола.
– Маленькая моя... Ринка...
Несколько движений вверх-вниз и он стряхивает мою ладошку, приподнимает ягодицы и входит так мягко и осторожно, что это кажется самой большой пыткой, которую я когда-либо испытывала.
Хочется быстрее, глубже, жестче. Я подаюсь на него и начинаю двигаться навстречу.
Мне необходимо сейчас выкрикивать его имя так громко, как только смогу, стонать во всё горло, плакать, реветь, истерить! Но, я себя сдерживаю, как могу, потому что там, за дверью, всего в каких-то десяти метрах от нас весело гуляют наши родственники. Только не попасться, только бы не поймали.
Стас делает несколько глубоких, с нажимом фрикций и я неожиданно для самой себя разряжаюсь острым, как чили оргазмом. Жадно хватаю воздух и не могу открыть глаз. Настолько одурманивающие ощущения. Я плыву. Где-то в облаках, потому что чувствую только его член, начавший слегка подёргиваться в преддверии эякуляции и слабо соображаю, что вообще происходит. Как из параллельной реальности смотрю, как Стас стискивает основание члена загорелой рукой и отправляет жемчужные капельки спермы прямо в раковину. Это эротичное зрелище настолько меня захватывает, что я не сразу улавливаю звук шаркнувшей по порогу двери…