Брат на брата. Окаянный XIII век
Шрифт:
Новгород встречал тишиной. Некому было звонить в колокола. Правда, звонарь сумел подняться на звонницу, но не осталось сил раскачать тяжелый язык. Сверху он смотрел на втягивающихся на Ярославово дворище дружинников торопецкого князя, обозы с хлебом и плакал от бессилия и от счастья. Наконец-то пришло избавление.
Вскоре появилось еще два обоза. Один из Можайска, другой из Полоцка. Оживился торг, появилась надежда у выживших новгородцев на возрождение.
Мстислав Мстиславич понимал, что с тем количеством воинов, приведенных им из Торопца, он не мог идти на Ярослава, и тогда в Смоленск, в Ростов, Псков поскакали гонцы с призывом присоединиться к торопецкому князю,
Мстислав не желал зла своему зятю. Перед его глазами не раз всплывали картины свадьбы и счастливые лица дочери и ее мужа. Он надеялся, что Ярослав одумается, отпустит из Торжка пленных бояр и удерживаемые обозы новгородских купцов. И потому в Торжок был отправлен священник поречистее, чтобы увещеваниями, божьим словом привел князя к праведному решению. Но Ярослав даже не выслушал священника. Отмахнувшись от него, как от назойливой мухи, он с раздражением приказал воеводе:
–Чернорясника, что пришел от Мстислава, вывести за город и пустить вольно. И вот еще что: до меня дошел слух, что Мстислав собирает супротив меня войско. Так ли это?
–Так, государь, – склонил голову воевода.
–Почто молчал? – сурово сдвинул брови Ярослав.
–Не был в том уверен.
–И много собрал воинов мой тестюшка?
–Пять сотен.
–И только-то! – рассмеялся Ярослав. Воевода замялся и нерешительно произнес:
–Поговаривают, что к нему идут смоленские полки и брат твой Константин тоже готовится выступить.
–Та-а-ак! – угрожающе повысил голос Ярослав. – Не думал, что Мстислав на родича руку поднимет. Но я тоже не лыком шит. Готовь посыльщиков к братьям моим: к Юрию, Святославу и Ивану. Да вот еще что: новгородские крикуны легко князей меняют, не помочь ли им от Мстислава избавиться? Мужиков из земли новгородской у нас поболе двух тысяч. Отбери из них с сотенку посмышленее, да чтобы нам верны были, и с наказом бунтовать народ супротив Мстислава отправь в Новугород. Остальных же переимать, в железа заковать и по городкам земли переяславской отправить. Кто же воле моей начнет противиться, того без жалости сечь мечами!
Среди сотни отобранных для тайного дела новгородцев оказался и Лука Меньшой. Он сам вызвался идти в Новгород. Два месяца Лука терзался неизвестностью о судьбе своего семейства, оставленного им в гибнущем городе. С десятком таких же, как он, работных людей Лука пошел в поисках хлеба из города, но, перехваченный заставой ярославских мужиков, оказался в Торжке.
С тяжелым сердцем брели новгородцы в свою отчину. Молчали, стыдились смотреть друг другу в глаза, но при подходе к городу, остановившись на последний привал, решили: повиниться князю торопецкому.
Мстислав Мстиславич вышел на высокое крыльцо княжеского терема к стоявшим на коленях мужикам, терпеливо выслушал покаянную речь и, махнув рукой, сказал:
–Вижу, что не жажда наживы, а беда привела вас на Ярославов двор, и потому прощаю вашу вину. Идите с Богом по домам.
В этот же вечер князь Мстислав приказал схватить Хота Григорьевича и других Ярославовых бояр, а дворы их разорить. Торопецкому князю стало ясно, что кровопролития не избежать.
Обагренная Липица
1Мстислав Чермный, возмутитель спокойствия в Южной Руси, умер. На великокняжеском киевском столе сидел смоленский князь Мстислав Романович, и сидел крепко. Малые удельные князья, стремясь добиться расположения великого князя, заполонили двор Мстислава Романовича. Они съезжались в Киев со своими женами, детьми, боярами и слугами. Тот давал пиры, устраивал охоты, одаривал наиболее ретивых. Стал наведываться в стольный град и Владимир – князь переяславский. Как-то на торжественном богослужении в Святой Софии приметил он истово молящуюся девушку со строгим лицом и огромными карими глазами под пушистыми длинными ресницами. Девушка оказалась рода знатного и именитого. Но как ни стерегли красавицу мамки да няньки, Владимир улучил момент поговорить с кареглазой. Девушке было приятно внимание молодца, но лик его ей не глянулся. И когда Владимир начал говорить о своем влечении к ней, она рассмеялась.
–Да ты хотя бы знаешь, с кем говоришь? – спросила она, высокомерно опалив его взглядом. – Я – дочь князя черниговского. Прознает батюшка про твою дерзость, накажет примерно.
–А каково же будет наказание за этакую шалость? – сказал, улыбнувшись, Владимир. Он быстро наклонился к девушке и прильнул к ее губам. От неожиданности она обмерла, глаза округлились, а щеки залил стыдливый румянец.
–Да я… да он… да как ты посмел? – наконец выговорила она. – Батюшка за такую дерзость голову тебе срубит. Да он… да он…
–А ты ему ничего не говори. Лучше скажи-ка мне, отдаст тебя Глеб Святославич за меня замуж? – серьезно спросил Владимир, глядя на разгневанную княжну.
Но он так и не дождался ответа, ибо набежали няньки, подружки и увели девушку.
Владимир понимал, что сосватать дочь черниговского князя будет нелегко. Глеб Святославич был хитер, изворотлив, корыстолюбив, и родниться со Святославичами у него нужды не было. А значит, надо искать такого свата, которому черниговский князь отказать бы не мог. Этим человеком мог быть только киевский князь Мстислав Романович. Но как подступиться к нему с этим делом? Владимир ломал голову и ничего не мог придумать.
Помог случай. Великий князь устраивал охоту. Набили зверья множество, и принимавшие участие в охоте князья и бояре уже хотели было возвращаться, когда один из загонщиков сказал, что видел медвежью берлогу. Киевский князь загорелся желанием взять зверя. Медведя подняли. Он был огромен, свиреп и, увидев стоявшего перед ним человека, встал на задние лапы. Князь шагнул к нему, выставив копье и уперев наконечник зверю в грудь, но случилось непредвиденное. Медведь, почувствовав боль, не ринулся вперед к обидчику, как это было всегда на медвежьих охотах, а ударил лапой по древку. Оно переломилось, и огромная туша навалилась на князя Мстислава. Ближе всех к месту схватки оказался Владимир. Ему потребовалось всего мгновение, чтобы прыгнуть вперед и, выхватив засапожный нож, ударить им зверя в сердце. С величайшим усилием ему удалось сдвинуть огромного медведя в сторону и освободить из-под него князя. Мстислав Романович почти не пострадал. Лишь две кровоточащие борозды на боку всю его жизнь теперь будут напоминать об этой охоте.
Вечером, в застолье, князь Мстислав, подав Владимиру кубок с ромейским вином в благодарность, спросил:
–Ты мне жизнь спас. Я должник твой, но долго в долгу оставаться не привык. Чего ты хочешь, князь Владимир Всеволодович? Поделюсь всем, что сам имею. Хочешь удел?
Владимир, прижав руку к сердцу, поклонился великому князю и ответил:
–Благодарю тебя, князь, за великую честь, но ни земли, ни удела, ни узорочья или иных подарков мне не надобно. Земля переяславская меня кормит, и большего я не хочу. Но у меня есть нижайшая просьба: будь сватом, великий князь.