Братские узы

Лукашевич Денис

— Ты тоже ничего, — устало осклабился Марко. — Значит, вперед.

И вновь погоня. Но теперь было значительно легче — робкий утренний свет помогал читать знаки без того, чтобы каждый раз припадать к земле и чуть ли не носом выискивать отпечаток, поломанную веточку, примятую травнику. След уверенной дорогой уводил вглубь пустоши.

Обошел стороной таинственные заросли растений, стонущих на ветру. Толстые мягкие стебли терлись друг об друга и вызвали этот необычный звук. Тонкие воющие крики, доносившиеся из зарослей, еще больше отбивали желание углубляться в них.

Сделал почти километровый крюк, обходя стороной черный зев огромного кратера, где

за несколько столетий так ничего и не выросло. Несколько покосившихся черных строений застыли на краю памятниками древней катастрофе.

И пролегал через самый центр небольшого мертвого города. Ну, не совсем мертвого: один раз подворотни на Рогача выскочил огромная псина, целиком закованная плотную чешую, но реакция мута была отменной. Один выстрел — и зверюга ткнулась мордой в потрескавшийся асфальт, придавив своим немалым телом хлипенький кустик, унизанный маленькими голубыми цветочками.

Из черных провалов заброшенных подъездов на них смотрели чьи-то глаза, но твари, обитавшие там, нападать не решались. Однажды, дорогу перегородила огромная паутина с нитями толщиной с руку. От земля до крыш чудом сохранившихся зданий, от покосившегося фонарного столба до темного переулка, непроглядного и буквально дышащего опасностью. По общему решению паутина была обойдена через соседний квартал и пустырь, оставшийся после рухнувшего дома. На очередном повороте Рогач опять нашел оттиск голой ступни.

След закончился на окраине города, уперся в запертые ворота заброшенного склада. У самих створок скопилась глубокая лужа в обрамлении черной вязкой грязи, и прямо в ней виднелась четкая цепочка следов.

Ворота поддались с легкостью — душераздирающе заскрипели, но открылись. За ними двор, сплошь заросший высокой, человека спрятать можно, травой. Марко и Рогач напряглись, приготовили оружие, дабы, если что, мигом ответить шквальным огнем.

У ворот, наполовину вросший в землю остов грузовика, темно-рыжий, в зеленых потеках. Напротив ворот два длинных бетонных барака с провалившимися крышами и сгнившими дверями. Из темного пыльного нутра тянуло вонью давнего разложения. Наемник и мут не стали исследовать негостеприимные места — мало ли, что могло там обитать. Марко мог на вскидку назвать с десяток опаснейших тварей, чьи логова обладали точно таким же специфическим ароматом.

И разнообразнейший мусор: ржавые канистры, проросшие мхом папоротниками, мотки проволоки, спаявшиеся за долгое время в одну монолитную массу и просто гнилостные массы неизвестного происхождения.

А за всем этим разнообразием двухэтажное здание с выбитыми стеклами и треснувшими пополам стенами, державшимися только благодаря вездесущему плющу, стянувшему строение, подобно крепчайшей зеленой сети. Огромные розоватые цветы, распустившиеся на мясистых стеблях, распространяли вокруг себя одуряющий аромат. По огромным, с ладонь, лепесткам уже сновали различные насекомые, в том числе и довольно-таки опасные, вроде ос больше пальца длиной и многосуставчатых тел сколопендр. Марко отмахнулся тесаком от одной из них, лязгнувшей челюстями у самого лица. Голова, похожая на деталь какого-то жуткого режуще-дробящего механизма покатилась по земле, а толстое тело забилось в траве, мигом растащенное товарками твари.

От ворот к двухэтажной постройке тянулась узкая тропинка, предусмотрительно проложенная среди вымахавшего на высоту человеческого роста репейника. Она огибала разрушенные бараки и заканчивалась у облезлого крыльца с выбитой дверью.

На крыльце запах цветов был невыносим, настойчиво лез в нос и кружил голову. Удивительно

дело, но извечная облачная пелена разорвалась на разноцветные лоскуты и открыла на короткое время ослепительно голубое сияние чистого неба. Потоки солнечного тепла заливали земли и уже начинали припекать сквозь одежду.

Марко стер пот, аккуратно переступил поваленную дверь и заглянул в душную темноту внутри дома. Пол устилал толстый слой пыли, осколки стекла и осыпавшаяся штукатурка. В солнечных лучах играли пылинки и медленно оседали на широкие ступени, ведущие на второй этаж. Вправо и влево тянулись два коридора, обшарпанные, освещенные тусклым солнечным светом, проникающим сквозь уцелевшие мутные стекла. Рассохшиеся двери тугими пробками засели в своих проемах, что и ни откроешь. Рогач подергал ради интереса несколько, но ни одна даже не подумала пошевелиться — ими уже не пользовались очень давно. И явно за ними не мог скрываться таинственный беглец, ради которого они столь многое пережили.

Несмотря на то, что света было достаточно, концы коридора тонули в глухой, непроглядной тьме. Под лестницей с растрескавшимися перилами клубился первозданный мрак. И туда же уводила вереница следов.

— Попался, гад! — с плохо сдерживаемой радостью прошипел сквозь зубы Рогач.

Глядя на его оскал, Марко понял, что лучше теперь на его пути не становиться. Он понял, в чем отличие его и Рогача. Марко жил ради денег и ради цивилизации. Он всегда знал, что сможет вернуться домой, или хотя бы то место, что сыграет такую роль. Что его ждет мягкая кровать, теплая ванна и горячие объятия доступных женщин. Конечно, порой приходилось терпеть лишения, мерзнуть на горных переходах, отбиваться от тварей пустошей, но это лишь краткий эпизод жизни. Для Рогача же и его соклановцев в этом заключалась вся жизнь, их не ждала цивилизация и ее блага — их не ждал никто. И никто не помогал им. Жизнь превращалась в выживание, добывание пищи в экстремальный спорт, а отдых мог в любой момент обернуться отчаянной битвой до последней капли крови. И в таких условиях учишься ценить даже малейший проблеск света, крохи радости, что перепадает мутам. А когда лишают и такой малости, душу нечем заполнить — остается зияющая пустота, полная гулких голосов прошлого, вопящих об отмщении.

Под лестницей нашлась еще одна дверь, небольшая и металлическая. Стальная ручка, очищенная от ржавчины, и хорошо смазанные петли указывали на то, что ее стараются поддерживать в хорошем состоянии и частенько пользуются.

— Логово чудовища? — хохотнул Рогач.

— А вдруг их там много! — Марко удержал его от необдуманного поступка. — Лучше сходим за остальными и устроим правильную и хорошо спланированную облаву, дабы не случилось никаких случайностей.

— Ты с ума сошел, человек! — Мут покрутил заскорузлым пальцем у виска. — Пока мы соберем всех наших, и то, если они нам поверят — меня уже полклана считает больным на всю черепушку — что помешает твари опять уйти?

Марко мысленно застонал: Рогач так ничего и не понял.

— Разве не ясно?! Призрак нас заманивал! Гнал через всю пустошь в свою вотчину, оставил четкие следы — иди, не хочу. Ему оставалось лишь карту оставить с меткой и надписью: «искать меня здесь!» Это подстава, Рогач, обыкновеннейшая подстава!

Рогач помрачнел, но вместо того, чтобы уступить, лишь еще крепче сжал в руках свой карабин.

— Если ты испугался, человек, то я тебя винить не буду, — мотнул головой мут. — Не каждый переживет то, что пережил ты. И если ты сдаешься — дело твое, но я не отступлю. И хватит разговоров!