Братство Чародеев
Шрифт:
– Вы ее околдовали? – вдруг понял Ладомар, и пустота в душе наполнилась гневом. – Чтобы я выбросил ее из головы, да?
Разящий улыбнулся и развел руками:
– Ну ты и фантазер! Если бы Шаман выбрал такой вариант, тут бы тебя ждала избушка с влюбленной женщиной, и в дальнейшем Мерзлый вел бы беседы уже через нее. Я уверен, ты бы все просьбы выполнял безропотно, верно ведь?
В словах командира Лихих Сотен была доля истины, но она оставила паладина равнодушным.
– Знаешь что, друг, – Ладомар задумчиво закусил губу. – Если меня заинтересует
Глаза Разящего потемнели:
– Ты не слишком ли наглеешь, дружок?
И в этот момент паладина рвануло вверх, рот наполнился кровью из прокушенной губы, а внизу, на земле, закипел бой. Демон, схвативший Ладомара, на полной скорости уходил вертикально в небо. Следом за ним, во главе с Сотником, деревню покидало еще несколько десятков гвардейцев. У калитки Элинды разгорелась битва… Вернее – побоище, в котором роль жертв выпала оставшимся детям Халда.
Карателям Братства, прибывшим по душу Ладомара, пришлось полностью переключиться на атакующих их демонов.
– Пусть все кто могут – уходят! – заорал Сотнику он. Тот вновь кивнул.
– Возвращаемся в Замок!
Стало гораздо труднее дышать, остатки Гвардии вошли в облака.
Элинда… Паладин сплюнул накопившуюся во рту кровь, от ветра вновь заслезились глаза, но теперь он слезы удерживать не стал. Она счастлива. И она его не помнит.
Внизу, спрятавшись в сыром подвале, Алем со страхом слушал разрывы заклинаний и рев гибнущих демонов. Он затащил сюда жену и ребенка, едва почувствовал неладное. Драку магов лучше всего переждать под землей. Так надежнее. Стоя на коленях, он молился Халду и просил уберечь его семью от гибели, а из головы все не шли слова странного гостя:
«Люби ее! Больше себя люби!»
Элинда сидела в углу и обнимала сына. Младенец испуганно вздрагивал от каждого раската, и она, как могла, успокаивала малыша. Муж был занят молитвой, и потому никто не мешал женщине плакать. Тихо, украдкой.
Как он ее нашел? Как он вообще тут оказался? У нее ушли годы, чтобы найти путь через Путаные места. Годы поисков и унижений. Но она все-таки сбежала от прошлой жизни, оставила на той стороне как семью, так и неудавшегося любовника.
Тот юноша не мог дать ей то, чего она хотела. Он был мил, она и правда его любила, но их общее будущее не могло стать радужным. Оно пугало ее, вызывало почти физическое отвращение. Теперь же у нее совсем другая жизнь, абсолютно! И она ей нравится. Прошлому место в прошлом!
Зачем он пришел? Что теперь будет? Вернется ли он вновь?!
Элинда тихо всхлипнула. Наверху по-прежнему шло сражение, и с потолка, от разрывов, сыпалась земля.
Она добровольно положила свою любовь на алтарь магии. Колдун Андила сделал для красивой эйморской девушки все, что мог, но не справился с чарами и погиб во время обряда. Весь мир забыл о молодом телохранителе, а она – нет.
Не забыла, но все равно нашла выход. Изменила себя, изменила свое отношение к воспоминаниям, превратила их в светлую ностальгию. Примирилась с памятью. Сделала из прошлого настоящее. Победила!
А теперь он вернулся. Возмужавший юноша из детства… Пришел, и сковырнул запекшуюся корку на сердце. Как же трудно было вести себя так, чтобы он ничего не заподозрил! Как невыносимо тяжело было видеть в прежде любимых глазах смесь отчаянья и надежды! Но Элинда выдержала. И когда гость хотел произнести свое имя – смогла перебить его не резко, а вполне естественно.
Потому что любила Алема, потому что не хотела, чтобы ему было больно, потому что не хотела лишних вопросов от мужа, с которым, наконец, нашла счастье. По-детски шмыгнув носом, Элинда прошептала на ухо сыну:
– Все будет хорошо.
Мальчика звали Ладомар.
Глава третья
Когда сознание долгое время находится под властью дурмана, то высший шок – это выпадение в реальность. Последние пробуждения заканчивались для Руда одинаково. Тряпка со сладким запахом у рта, крепкие руки, и ныряющее в небытие сознание. Поэтому, в этот раз, едва он пришел в себя, то сразу стал сопротивляться.
– Тише-тише! – пробурчал над ухом грубый мужской голос. – Все в порядке, братишка! Ты у своих.
Руд быстро откатился в сторону, собираясь сразу же вскочить на ноги, но отвыкшее от движений тело отказалось слушаться. Приподнявшись, ветеран Мирамии неловко ухнул на землю и застыл, борясь с нахлынувшей тошнотой и головокружением. Бегство отменяется. Под спиной у него был теплый, нагретый солнцем мох, над головой лениво покачивались сосны, а лес вокруг дребезжал от бряцанья доспехов и коротких, глухих команд. Заговоривший с ним человек выглядел довольно невзрачно, без торжественных цветов и символики. Но и не в черном наряде Мереана.
– Все в порядке, братишка, – глухо повторил незнакомец.
– Где я? – выдавил из себя Руд.
– Ниран, – многозначительно проговорил мужчина. Смуглое лицо незнакомца обрамляла черная борода, левый глаз закрывала потемневшая от крови повязка.
– Ты кто?
– Лефорт, Громовые Копья Эймора, – равнодушно представился тот.
Руд медленно сел, с неприязнью ожидая очередного приступа головокружения.
– Что произошло?
– Отбили мы вас, шелуха, конвой вырезали, медиков тоже покрошили. Так что свобода, приятель, свобода, шелуха ее на вздохе.
Конвой? Медики? Руду было интересно совсем другое:
– Кто победил то у Озер?!
– Дружба, – фыркнул Лефорт. Он сплюнул на мох, и встал с корточек. Медведь. Настоящий медведь! Такой же огромный и неуклюжий.
– Мне не до шуток.
– Да я и не шучу, шелуха. Коалиция хорошо дала по зубам имперцам, но потом захлебнулась. Сейчас наших оттеснили почти до южных окраин Сейнара.
– А кто ты? – Руд осторожно огляделся. Место гибели конвоя оказалось неподалеку, отсюда была видна дорога, на которой между крытых телег валялись тела в черном.