Братство обреченных
Шрифт:
— Ой, я не смогу…
— Сможешь. Когда он уснет, позовешь меня. И ты свободна.
Подполковник похлопал ее по щеке. У него был бесхитростный план: усыпить Ветрова и обыскать его номер. Разыграв ограбление, можно было забрать приговор, который этот дурак Трегубец разрешил отксерокопировать. А также изъять остальные документы, которые журналист смог накопать (если накопал). Со стороны все выглядело бы логично: проститутка в гостинице опоила и ограбила. Меньше надо гулять, господин журналист! При чем тут ФСБ?
С милицией чекист договорился.
Конечно, комбинация выглядела банальной. Но сейчас чекисту было не до изысков: цейтнот! Борис провел Аню в своих бумагах под оперативным псевдонимом Кармен. План операции он лично утвердил у начальства, которое, впрочем, не понимало, к чему такие сложности. Но Борис настоял.
С того момента, как Аня взяла таблетку, вся работа Ветрова повисла на волоске. Но он пока этого не знал и потому был деловит и спокоен…
Адвокатская контора находилась на втором этаже ветхого деревянного дома. Подниматься пришлось по узкой скрипучей лестнице.
«Интересно, она не развалится от моих шагов?» — с опаской подумал Ветров. От перил и стен пахло сыростью и какой-то затхлостью. «Запах старости, — отметил Андрей. — Дома, как и люди, живут до определенного предела. И, наверное, точно так же не хотят идти на снос…»
— Здравствуйте, я из Москвы, — сказал он, переступив порог адвокатского бюро.
— Вас ждут, — ответила девушка за конторкой.
В конторе адвокатов ни старостью, ни бедностью не пахло. Хороший ремонт бросался в глаза. Пространство разделяли пластиковые перегородки. На столах покоилась (а также жужжала, светилась или щелкала) современная оргтехника. Потому офис смотрелся инородно в этом доме, будто его принесли со стороны и просто встроили в полуразвалившийся барак.
— Здравствуйте, — еще раз поздоровался Андрей, раздвигая двери (колесики с шумом проскользили по мини-рельсам) кабинета нужной адвокатессы.
— Вы из газеты? — спросила полная женщина, сидевшая за столом. Ее пухлые руки лежали одна на другой, как у примерной школьницы.
Еще одна женщина скромно примостилась в углу на вращающемся стуле. Габаритами она явно уступала первой. Короткие волосы были выкрашены в какой-то пшеничный цвет. Андрей скользнул по ней глазами и будто не заметил: женщина не оставляла ровно никакого впечатления…
— Проходите. Я — адвокат, — сказала полная. — А это — Татьяна, жена Куравлева. Она тоже захотела присутствовать на встрече… Если вы не против, конечно…
— Наоборот, я рад, что она здесь…
Ветров посмотрел на Татьяну более внимательно. Во взгляде было столько любопытства, что женщина заметила это.
«Как в цирке меня рассматривает. Вернее, в кунсткамере, — подумала она. — Конечно, жена убийцы!»
«Она точно знает: убивал Куравлев или нет, — мелькнуло в голове у Андрея. — Ведь он пришел к ней. Она видела его сразу после убийства. Если он убивал, то был весь в крови. Там нельзя было не запачкаться. Так что она точно знает. Покрывает его? Но как можно жить с убийцей детей? Впрочем, человеческая душа — потемки: может, как-то и можно… А если Куравлев невиновен? Тогда это бедная несчастная женщина…»
Он отметил, что у нее — раненые глаза. Она пыталась их скрыть под длинными ресницами. Но спрятать было невозможно. Казалось, что если заглянуть в эти глаза, то можно рассмотреть и рубцы на ее душе…
«Все-таки, по-моему, она не сомневается в невиновности мужа, — отчего-то решил Ветров. — А Фиников точно так же убежден, что Куравлев — убийца. Кому же из вас верить?»
Татьяна поежилась под взглядом Андрея. Ей показалось, что Ветров смотрел так, будто бы с удовольствием ее еще и выпотрошил. (Точнее — препарировал, как лягушку.) Ради интереса: как она там устроена?
— Я видел вчера вашего мужа. — Эти слова пришли сами собой. Андрей не знал, зачем их произнес. И стоило ли их вообще говорить. Но вот вырвалось, и все.
— Как он там? — слабым голосом спросила она.
— Не думаю, что мне стоит это вам рассказывать, — спокойным голосом ответил Андрей.
Тут он понял, зачем это сказал: чтобы навести мостик. Нет, не между ним и этой женщиной. Совершенно другой мостик, который бы соединил эти раненые глаза и унылую камеру в утробе Черного Дельфина. Расстояние между ними такое, что до звезд и то ближе. А ведь когда-то у двух людей, оказавшихся в разных мирах, было одно дыхание на двоих…
Но Андрей словно показал, что не все потеряно. Ведь он вчера был в том мире, сейчас — в этом. А потому остается надежда, что их еще можно как-то соединить.
— Вы знаете, у нас редко такое бывает, что письмо подтверждается почти на сто процентов. — Андрей говорил с напускным простодушием. Он посчитал, что здесь нужна именно такая тактика: быть (или казаться) простым и открытым. — Но я, честно говоря, удивился, когда взял приговор. Потому что там было все точно так, как и описал Куравлев. Непонятно, куда смотрел суд…
Интонациями, да и всем своим видом, Андрей старался показать: я на вашей стороне, расслабьтесь. При этом он продолжал разглядывать жену Куравлева. Женщину можно было бы назвать потускневшей. Изначально природа наградила ее хорошими данными. Но жизнь пообтерла, погасила тот свет, который она когда-то излучала.
— Первый суд вернул дело на доследование, вы это знаете? — произнесла Татьяна.
— Нет. — Андрей только сейчас заметил, что по шее женщины полз толстый язычок ожога. Он словно выглядывал из-под воротника свитера. Но по тому, как расширялось его основание, можно было догадаться, в какое страшное чудовище превращается под одеждой этот невинный с виду язычок…