Братство обреченных
Шрифт:
Тем, кто попал в эпицентр, представлялось, что огненный смерч бушевал целую вечность. На самом деле — он жил считанные мгновения. Но это была яркая и насыщенная жизнь. Она перемолола множество судеб. Несколько сотен людей погибли сразу. Остальные потом умирали в муках в больницах.
Немногие счастливчики, которым удалось выжить, остались изуродованы на всю жизнь.
Не успело еще умолкнуть эхо от взрыва, как с окрестных мест к долине рванула людская саранча: мародеры. На машинах, на мотоциклах, даже на телегах они налетели на пожарище.
Нет, конечно, была и помощь. Хорошие добрые люди тоже спешили на выручку.
Саранча вытаскивала из огня чемоданы и тут же потрошила их. Над особенно ценными находками саранча сбивалась в стайки по двое-трое. Порой возникали драки. Но в целом налетчики работали спокойно и деловито, не обращая внимания на стонущих людей…
Таня лежала в забытьи, когда над ней прошел мужик с огромным пузом. Он остановился, заметив ее сумку. Наклонился. Его рубашка расползлась на животе, и девушка увидела кучерявые волосики вокруг пупка. Человек-саранча раскрыл сумку и покопался в ней. Выбрал что-то из одежды.
— А деньги где? — хозяйским тоном спросил он у девушки. — Зачем это барахло тащила с собой? Сгорело бы — невелика беда. Джинсы только хорошие, сразу видно: фирма.
Он приблизил свое лицо к ней. В отблесках огня она увидела широкое, как сковорода, лицо с узенькими глазками.
— А ты симпатичная, — произнес он, и начал расстегивать штаны.
Таня почему-то запомнила только полоски грязи под его ногтями на толстых пальцах. И прерывистое уханье, как у филина. Больше ничего. Она словно находилась где-то рядом. Ничего не чувствовала, даже не осознавала, что ее насилуют. Потому что шок от взрыва вытеснил все остальные эмоции и ощущения.
Потом девушка даже не могла сказать точно: случилось ли это на самом деле или ей привиделось. Ощущение было такое, что — почудилось. Но джинсы украдены были по-настоящему. Значит, и человек-саранча все-таки был.
Он сделал свое дело. С одышкой поднялся. Натянул брюки. Спросил:
— Ты хоть не больная? А то еще заражусь тут неизвестно чем. Смотри у меня, если что!
Потом человек-саранча забрал найденные джинсы и пошел к догоравшим вагонам…
Уже в больнице Таня обнаружила, что ожог изуродовал ее тело. Безобразное пятно расползлось по спине, перевалилось через одно плечо, едва коснулось левой груди, а также лизнуло язычком шею. Когда Таня осознала, что это навсегда, то чуть не свихнулась от горя. Она проревела несколько дней. Пару раз порывалась повеситься. Ее удержали врачи и медсестры, которые входили в группу людей из второго эшелона. С Таней возились, как с ребенком: утешали, присматривали, развлекали. Любовь и ласка, которой ее окружили в уфимской больнице, помогли девушке смириться с новым обликом.
Как бы то ни было, ожог низверг ее с королевского трона, на пляже люди брезгливо отворачивались от Тани. Кто-то быстро собирал вещи и уходил подальше с недовольной гримасой. А она лишь стыдливо закрывала лицо газетой.
Таня стала стесняться мужчин, потому что не могла перед ними раздеться. Когда кто-то из кавалеров вдруг проявлял знаки внимания (не догадываясь, во что превращается под одеждой невинное с виду «пятнышко» на шее), Таню охватывала паника. Потому что девушка знала, каким страшным будет разочарование.
Поэтому она стала избегать мужчин. Зато — больше сидеть дома, заниматься хозяйством. Оказалось, что, если заботиться о родном доме, поддерживать очаг, тот отплатит сторицей, вдохнет сил. Может, он и не вернет утраченного счастья, но восстановит душевное равновесие.
Вскоре Таня превратилась в затворницу. А на людях она старалась быть максимально незаметной. Иногда даже представляла, что на ней шапка-невидимка. Она так преуспела на этом поприще, что скоро действительно превратилась в серую незаметную мышку.
Зато в этой новой жизни у нее появилось гораздо больше подружек. Как-то одна из записных красавиц буквально силой вытащила Таню на прогулку. В летнем кафе к ним подсел бравый прапорщик. К удивлению подружек, он начал кадрить именно Таню. Она к тому времени уже окончательно вжилась в новый облик и играла ту же роль, которую в школьные годы при ней исполняли Света, Клава или Ксюша. Горькую и унизительную, надо сказать, роль.
Но прапорщик, которого звали Геной, атаковал именно Таню. Это было непривычно и необычно. Подружка поначалу недоумевала, потом стала нервничать. Таня, как могла, отбивала попытки прапорщика завязать с ней знакомство и пыталась перевести стрелки на подругу-красавицу. Хотя, честно говоря, душа этому противилась. Приглянулся ей Гена, чего скрывать.
Бойкий и веселый. За словом в карман не лез. О хороших манерах тоже знал, сразу видно, не понаслышке.
В общем, познакомились. Погуляли. Обменялись телефонами. Таня предложила сходить на пляж. У прапорщика загорелись глаза. А она с тайным злорадством представляла его сверкающие пятки: была уверена — сбежит через пять минут. Чтобы не затягивать предсказуемый финал, она решила расставить сразу все точки над «и».
Поначалу прапорщик оправдал «доверие». Когда он увидел ожог, его лицо напряженно вытянулось. Было заметно, что Гена только из вежливости старался скрыть и сдержать свое дикое желание пуститься наутек. Таня видела душевные терзания кавалера и втайне ехидничала, мол, не все же ей страдать. Пусть и ухажер помучается. Покажи, кавалер, чего стоили твои вчерашние слова? Я так и знала, что ты пустобрех. И ожог тут вовсе ни при чем! Просто мужчины — мелкие душонки. Давай драпай, драпай! Проживу и без тебя…
Геннадий проводил ее до дома и… пригласил на новое свидание…
Татьяна даже растерялась…
Это было что-то!
Может, мазохист какой, промелькнуло у нее в голове. А Геннадий усиленно делал вид, будто никакого ожога и нет вовсе. Словно он ничего не заметил.
Они стали встречаться. Поначалу Таня воспринимала это как недоразумение. А еще очень боялась поверить ему, потому что обман мог обернуться такой страшной болью, по сравнению с которой даже ожог — мелкая неприятность.
Но Гена был настойчив. И очень скоро они оказались в постели. В первый раз у них ничего путного не получилось. Но то, что ее захотел мужчина, уже само по себе было приятно. И довольно символично.
Таня с испугом стала замечать, что привязывается к этому человеку. Ждет каждого звонка от него. А утром просыпается с улыбкой лишь оттого, что сегодня увидит его.
«Что ты делаешь?! Остановись! Это добром не кончится! Он же все равно уйдет!» — твердила сама себе Татьяна. Но остановиться она уже не могла. Потому что — влюбилась.