Братство рун
Шрифт:
Эта девушка была самым прекрасным созданием, которое когда-либо попадалось ему на глаза. И хотя он мог прекрасно видеть ее, хотя он чувствовал ветер и вдыхал влажный пряный воздух, поднимавшийся от земли, он знал, что она никогда не существовала в реальности, а была лишь видением.
Всадница приближалась к нему.
Копыта ее коня, казалось, едва касались земли, с захватывающей дух скоростью животное летело прямо на него. И хотя он догадывался, что она была лишь миражом, он все же протянул ей навстречу руки и попытался ее схватить…
— Квентин?
Голос шел издалека, словно его хозяин стоял на другой стороне долины и ветер доносил его слова.
Квентин не хотел их слышать. Он покачал головой и зажал руками уши. Всадница теперь снова была далеко от него.
— Нет! — закричал он в отчаянии. — Не уходи! Пожалуйста, не уходи…
— Успокойся, сынок. Все в порядке.
Снова голос. На этот раз он раздался ближе и становился тем отчетливее, чем больше исчезала картина с молодой женщиной.
— Пожалуйста, не уходи, — пробормотал Квентин снова, затем почувствовал, как кто-то потрепал его по плечу, и он открыл глаза.
К своему удивлению, он смотрел в лицо мужчины. Седые, начесанные вперед волосы обрамляли решительные и волевые, но обеспокоенные черты лица. Прошло несколько секунд, и Квентину стало понятно, что он больше не пребывает в мире грез. Лицо, которое так озабоченно изучало его, принадлежало Вальтеру Скотту.
— Дядя Вальтер, — вздохнул он. Ему с трудом удавалось говорить, каждое слово вырывалось из его гортани, как пламя.
— Доброе утро, Квентин. Надеюсь, ты хорошо поспал. — Мальчишеская улыбка осветила лицо сэра Вальтера. Было ясно, что неугомонная энергия переполняет этого человека. Квентин же чувствовал себя жалким и разбитым. И когда воспоминания вернулись к нему, он понял причину этого.
— Где я? — спросил он сипло.
— В Абботсфорде.
— В Абботсфорде? — Квентин удивленно огляделся по сторонам. Действительно: он лежал в своей спальне в имении своего дяди. Он лежал на кровати, на краю которой сидел сэр Вальтер. Серый утренний свет падал через окно и заявлял о новом дне.
— Как я сюда попал?
— Тебе сильно повезло. Аббат Эндрю и его монахи заметили огонь и без колебания вошли в пламя, чтобы тебя спасти.
— Тогда пожар потух?
— Нет. — Голос сэра Вальтера звучал разочарованно. — Амбар в Келсо выгорел дотла, а с ним погибли и все книги, которые хранились там. Знания прошлого превратились в пыль и пепел. Но ты, мой дорогой мальчик, жив. И только это ценно.
— В пыль и пепел, — как эхо повторил Квентин бесстрастно. От угрызения совести ему стало дурно, перехватило дыхание. — Лучше бы монахи оставили меня гореть в огне, — тихо сказал он.
— Мой дорогой мальчик! — голос сэра Вальтера вдруг зазвучал строго, кустистые брови сдвинулись вместе. — Ты очень неблагодарен! Братья нашли тебя без сознания возле лестницы. Если бы они не спасли тебя, ты бы не находился среди нас.
— Знаю, дядя, — горько сказал Квентин. — И возможно, так было бы лучше.
— Да почему ты так говоришь? Мы так беспокоились из-за тебя. Доктор Керр и леди Шарлотта целую ночь не сомкнули глаз, сидя у твоей постели.
— Я не заслужил этого, дядя, — ответил Квентин, опуская глаза. — Потому что в пожаре…
— Да?
—… виновен я, — довел свое признание до конца Квентин. — Я уронил свечу, затем загорелась одна полка. Я еще пытался спасти несколько книг, но было слишком поздно. Это моя вина, дядя. Те, кто утверждают, что я ни на что не способен, совершенно правы. За все месяцы, которые я провел у тебя, я был тебе лишь обузой. Я так разочаровал тебя.
Он не осмелился посмотреть своему дяде в лицо и закрыл глаза в ожидании, что сэр Вальтер накинется на него с дикими проклятиями и ругательствами. Но нагоняя не последовало. Вместо этого сэр Вальтер издал долгий глубокий вздох.
— Квентин?
— Да, дядя? — Квентин заморгал глазами.
— Я произвожу впечатление, что гневаюсь на тебя?
— Н-нет, дядя.
— Ты глупый мальчишка, ты знаешь об этом?
— Да, дядя.
— Но не по тем причинам, которые ты назвал. А потому, что ты все еще не понял, как много ты для нас всех значишь. Тебе ясно, какие беспокойства ты доставил все нам? Я уже потерял Джонатана, Квентин. Потерять еще и тебя — этого я бы уже не пережил. Ты мой племянник, моя кровь и плоть. Об этом тебе нельзя никогда забывать.
Квентин робко улыбнулся.
— Это так мило с твоей стороны, дядя, и я так сожалею, что доставил вам всем столько хлопот. Но пожар в библиотеке — моя вина. Теперь мы никогда больше не узнаем, кто убил несчастного Джонатана.
— Я бы не был так в этом уверен.
— Нет? Почему же?
— Потому что аббат Эндрю и его собратья нашли пустые канистры позади библиотеки. Канистры, в которых хранился керосин.
— Что это значит?
— Это значит, мой мальчик, что это был поджог. Кто-то разлил керосин, чтобы утопить библиотеку в пламени.
— Тогда… вина падает не на меня?
— Конечно же нет. Ты серьезно веришь, что от маленькой свечи может, как по мановению руки, разыграться такое сильное пламя?
Квентин глубоко вздохнул. На короткий момент он чувствовал себя так беззаботно и легко, словно отец Коули исповедовал его. Потом все же воспоминания постепенно вернулись…
— Так это, значит, был поджог?
— Все говорит за это. Очевидно, кто-то хотел замести следы, которые он оставил в библиотеке.
— Человек в плаще, — прошептал Квентин и заметил, как холодный ужас пробежал по его спине. — Темная фигура. Я уже думал, что это был всего лишь мираж, но…
— Квентин?
— Да, дядя?
— Есть что-то, о чем бы ты хотел мне рассказать?
— Нет, — быстро сказал Квентин, чтобы потом неохотно выпалить «да». Что ему теперь терять? Если ему дяде суждено считать его мечтателем и фантазером, то он хотя бы будет придерживаться правды. — Я думаю, что я не один был в библиотеке, — с колебанием проговорил он.
— Что это значит?
— Это значит, что кто-то еще был там. Темная фигура.
— Темная фигура? — Взгляд сэра Вальтера выражал недоверие и замешательство одновременно. — Она что-нибудь сказала?