Братство страха: Роман о Майкрофте Холмсе
Шрифт:
— Вы завязали отношения с одним из наиболее сильных тайных обществ. И если эти люди снова начнут расспрашивать вас, то не ограничатся кочергой. — Холмс мрачно улыбнулся. — Вы правы. Этот человек очень опасен. Я знаю о его мерзких делах вот уже двадцать лет, если не больше, и могу назвать считанное количество людей, которые в еще большей степени являлись бы воплощением зла, чем мистер Джастин Оливер Бошамп Викерс. — Он поднялся и прошелся по комнате. — Вы можете удивиться, но я доволен тем, что вы знаете теперь, в какое опасное предприятие вы ввязались, имея дело с Викерсом. И, умоляю вас, не забывайте об этой опасности.
В этих словах я услышал отголосок давно прошедших событий,
— Он уже совершил какое-нибудь зло? — спросил я, желая удостовериться в своих подозрениях.
— К несчастью, должен признать, что очень много, — угрюмо проговорил Майкрофт Холмс. — Сейчас я не могу сказать ничего более определенного, но в свое время вы услышите всю эту печальную историю. — Потянувшись к звонку, он вызвал Джеймса. — Возвращайтесь в «Бильбоке» и дайте им понять, что нуждаетесь в деньгах, — надо заплатить солиситору. Сделайте это без ложной скромности. И будьте тверды в вашем выборе, не позволяйте Викерсу навязать вам другого юриста вместо Джеймса. Хотя, думаю, теперь, после того как они убедились, что вы готовы сотрудничать с ними, они не станут настаивать на этом. — Он обвел жестом комнату, в которой мы находились. — Я буду здесь завтра утром. Если вы захотите сообщить мне что-нибудь, приходите сюда сами. Викерс будет знать, что где-то здесь находится приемная вашего солиситора, да и любой запрос подтвердит, что здесь практикует адвокат П. Н. Джеймс.
— Я хочу и должен прийти сюда, — ответил я, хотя мне совершенно не хотелось поддерживать хоть какие-нибудь дальнейшие отношения с мистером Викерсом.
— Как только вы поймете хоть что-нибудь в намерениях этого дьявола, дайте мне знать об этом. — Холмс снова взглянул мне в глаза. — Сожалею, Гатри, что мне приходится требовать от вас так много, но в этом случае я просто никому не могу довериться, да и никто другой не сможет прямо выйти на контакт с Викерсом, не вызвав нежелательных подозрений. — Он подошел и положил руку мне на плечо. — Хотел бы я освободить вас от порученной вам роли, но, увы, не могу этого сделать, ибо должен выполнять присягу, данную Англии и Короне.
Эти слова потрясли меня.
— Дело настолько важное? — спросил я, испытывая трепет. — Угрожает ли мне непосредственная опасность?
— Непосредственная — пожалуй, нет, но ситуация весьма напряженная. Сейчас ведутся очень деликатные переговоры, которые могут быть непоправимо сорваны, если Викерсу и его компании удастся ввязаться в дело. Мы должны иметь хоть какое-нибудь представление об их намерениях, если не хотим, чтобы Англия оказалась скомпрометированной. — Мой патрон посмотрел в стену мимо меня. — Еще вчера я не думал, что положение может стать отчаянным, но сведения, которые с тех пор успели попасть мне в руки, настоятельно требуют разведать намерения Викерса и его Братства. В противном случае все напряженные усилия наших дипломатов могут быть сведены на нет.
— Ну конечно. — Меня охватил стыд за то, что я позволил страху на некоторое время пересилить во мне чувство долга.
— Я чрезвычайно благодарен вам, — продолжал Холмс, вновь отстранясь от меня. — Я поставил перед вами неблагодарную задачу, и вне всякого сомнения с моей стороны непростительно требовать от вас так много. Но, боюсь, у меня нет другого выхода.
Я кивнул и сказал:
— Я сделаю все, что вы скажете. — Я попытался вложить в эти слова все уважение, которое питал к его мнению.
— Тогда, Гатри, слушайте меня как можно внимательнее, — энергично заговорил Холмс, — и настраивайте себя так, словно готовитесь войти в адские врата.
Следующие десять минут он повторял мне инструкции и сообщил дополнительную информацию,
— Совершенно правильно, что вы задаете Викерсу так много вопросов. Это соответствует характеру Августа Джеффриса. Будучи сам нечестным человеком, он испытывает недоверие к поступкам и предложениям всех остальных и ожидает от всех подвоха. Используйте это в своих интересах и теперь разверните перед ним весь свиток с описаниями своих несчастий; делайте как можно больше высказываний в свою пользу. Если, например, вам предложат поездку, жалуйтесь, что вам надоело всегда останавливаться в черт знает каких дырах и что путешествие весьма некстати именно сейчас, и, уж конечно, затраты окажутся для вас непосильными. Требуйте отсрочки отъезда, чтобы организовать ваши собственные дела, говорите, что время, которое вы проведете за границей, не должно пропасть даром.
— За границей? — эхом откликнулся я. Развернувшаяся передо мной новая перспектива нанесла мне очередной удар. — Я полагаю, сэр, вы ожидаете, что мне сделают именно такое предложение?
— Ну конечно, — ласково сказал Холмс. — Думаю, что вам предложат отправиться в Баварию или, возможно, в Вену.
— Могу ли я спросить у вас, зачем? — Задавая этот вопрос, я совершенно не желал узнать больше, чем было бы благоразумно.
— Давайте лучше убедимся в том, что это предложение вам сделают, — предложил он в ответ. — Мне не хотелось бы делать ваше бремя чрезмерным.
Я кивнул, показывая, что хорошо понимаю трудность положения.
— И вы хотите избежать риска, связанного с тем, что Викерс может понять, что я знаю больше, чем должен.
— Именно так, — он вздохнул с облегчением. — Это только увеличит грозящую вам опасность, но не принесет вам никакой пользы.
Я почувствовал глубокий смысл его осторожности.
— Сэр, только одно, прошу вас.
— Что вы хотите? — спросил Холмс, услышав мольбу в моем голосе.
— Не согласитесь ли вы доставить моей невесте записку от моего имени? У меня сейчас нет возможности оказывать ей должное внимание. Я знаю, что если мне не удастся завоевать ее расположение, это потрясет оба наши семейства. Во время нашей последней встречи я не мог знать, что мне предстоит долгое отсутствие, и был уверен, что Элизабет потребует объяснений. Мисс Ридейл не предполагает, что я не могу в настоящее время связаться с ней. Она не пожелает смириться с неуважением.
— Дорогой мой, неужели она настолько пунктуальна в вопросах этикета? — спросил Холмс.
— Последнее время мне кажется, что да, — ответил я, ощущая, что мои слова нелояльны по отношению к Элизабет. — Если я снова разочарую ее, то стану в ее глазах хуже последнего хама. Вы, возможно, заметили, что она очень пристально следит за положенными знаками внимания. Она рассчитывает, что мы поженимся в ближайшие два месяца.
— А вот это может и не получиться, — сказал Холмс и, тщательно подбирая слова, спросил: — Насколько глубока ваша привязанность?
— Мистер Холмс, как джентльмен, я не могу ответить вам, — ответил я, краснея. — Признаться, я никогда не задумывался об этом. Нас предназначили друг для друга, и семьи давно ожидают нашего союза.
Холмс не придал значения этому замечанию.
— Понимаю, — нахмурился он и продолжил: — Вы можете написать ей краткую записку. Конечно, с условием, что в ней не будет даже намека на то поручение, которое вы выполняете. Я позабочусь, чтобы ее доставили. Можете быть уверены, что послание будет у нее в руках завтра утром. — Он указал на письменный стол. — Можете написать прямо сейчас, если это вас устроит.