Братство волка
Шрифт:
— Ваше величество, — сказала Миррима. — Позвольте мне принести клятву верности. Я отдаю свою жизнь за право служить вам с оружием в руках.
Иом помедлила, словно заколебавшись.
— У нее сердце воина, — сказал Биннесман, — настоящего воина. Она сражалась даже тогда, когда отступили бы даже сильные мужчины.
Иом кивнула; решение было принято. Она оглянулась в поисках оружия, которое заменило бы меч. Джурим вынул из ножен изукрашенный рубинами кривой кинжал и передал королеве.
Иом коснулась клинком головы и плеч Мирримы и торжественно произнесла:
— Встаньте,
Десять форсиблей. На глазах у Мирримы выступили слезы, но она сдержала их, потому что воину плакать не годится. А она станет воином, ибо теперь с десятью форсиблями сил у нее будет достаточно. О таком Миррима и не мечтала. Но она понимала и то, что награда была заслуженной.
Миррима подобрала с земли лук и встала. Теперь она была ровня любому рыцарю, воительница Гередона. Она гордо подняла голову и слезы исчезли сами собой.
Иом отправилась за форсиблями. Из укрытия вышла ее Хроно, еще бледная от страха, и Биннесман с Джуримом поведали ей, как был убит Темный Победитель.
Миррима не сказала ни слова. Она сидела на корточках, играя со своими желтыми щенками, а они покусывали ей руки острыми зубками и норовили лизнуть в лицо.
Ее собаки. Ключ к Силе. Уже этим вечером в замке Гроверман Способствующие споют песню и передадут ей от щенка дар. Щенок, который ее защищал, обладал хорошей жизнестойкостью. Если же Миррима собирается и дальше учиться воинскому искусству, жизнестойкость нужна ей в первую очередь.
Леди-волк. К утру она станет «леди-волком». По слухам, те, кто берет дары у собак, со временем ожесточаются. Хотелось бы знать, не случится ли это и с нею и не сделается ли она когда-нибудь похожей на Радж Ахтена?
Иом вернулась, неся с собою дюжины три форсиблей. Подойдя поближе, она сказала:
— Я захватила форсибли и для себя. Не хотелось бы, чтобы только вас в Гередоне называли «леди-волк».
— Конечно, не хотелось бы, — ответила Миррима.
Они сели на лошадей. Джурим отдал Иом своего коня а себе подобрал на конюшне другого. Миррима и Иом взяли корзины со щенками, а чародей Биннесман поднял в седло хромого мальчонку.
Они ехали по улицам, и Миррима всю дорогу озиралась. На фоне неба контуры городских стен без Королевской Башни и башни Посвященных казались незнакомыми.
За разводным мостом на берегу все еще лежала голова опустошителя. Миррима придержала коня и заглянула в ров. Рыб-чародеев было не видно, все они ушли в глубину.
Наконец в тени моста среди золотых водяных лилий она заметила осетра, который отдыхал там, едва шевеля плавниками.
Отдыхал. Он тоже изрядно потрудился, чтобы спасти замок. «Чародеи вод знали, что делали», — подумала она. Может быть, это именно они и помогли ей убить Победителя.
— Биннесман, — сказала Миррима, — надо что-то сделать для чародеев. Мы должны их отблагодарить.
Она чувствовала себя виноватой — еще вчера утром ей хотелось отведать их мяса. Теперь-то она понимала, чем они обязаны этим рыбам.
— Разумеется, — сказал Биннесман. — Река очистилась. Нужно открыть водослив, чтобы чародеи могли плыть куда хотят. Сами они этого сделать не сумеют.
Миррима попыталась представить, как должна себя чувствовать рыба, запертая во рву. В реке небось лучше, там лягушки, угри, утята и прочие лакомства.
Биннесман, Джурим и Миррима отодвинули валуны, которыми был перегорожен водослив, и открыли канал, ведущий в реку.
Поднявшись на берег, Миррима увидела в глубине темные, неясные тени чародеев и их голубые спины. Гигантские осетры быстро выплыли по каналу в реку и двинулись вверх по течению к Даннвуду и к истокам Вай.
Глава 26
Обран
По дороге во Дворец Наложниц у Боринсона, измученного усталостью и печалью, то и дело слипались глаза. Проснувшись от тычка Пэштака, он не понял, то ли он поспал час, то ли подремал минуту.
— Приехали, — сказал Неодолимый, показывая на простиравшуюся перед ними долину. — Дворец Наложниц.
Боринсон поднял голову. Конечно, он не отдохнул. «Дворец» обманул все его ожидания. Он представлял себе роскошное здание с золотыми куполами, с галереями и воздушными арками, с просторными внутренними дворами.
А там, на дальней стороне долины стояло несколько прилепившихся к отвесному склону скалы старых каменных домишек.
Издалека они казались покинутыми развалинами. Долина была высохшая, усеянная растрескавшимися валунами, среди которых рос колючий кустарник. Водоема не было никакого. Не было ни овец, ни коров, ни верблюдов, ни лошадей, ни коз. Над крышами не поднимался дым. Да и стражи не было видно.
— Ты уверен, что это здесь? — спросил Боринсон. Неодолимый только молча кивнул.
— Конечно, — наконец догадался Боринсон. — Кто же хранит свое величайшее сокровище у всех на виду.
Дворец был замаскирован под заброшенные руины в пустыне. Обран. Боринсон прежде думал, что это означает «город древнего короля». Но теперь в памяти всплыло и другое значение слова — «королевские руины».
Пэштак повел его коня в поводу вниз по тропе.
Но и за воротами древнего города, куда они въехали не торопясь, стражи Боринсон не увидел. Караулка у ворот давным-давно обвалилась; похоже, даже не сто лет назад. В развалинах, которые он и посчитал было дворцом, жили одни только скорпионы и змеи.
Кругом, куда ни глянь, грелись на солнце серые ящерицы. При приближении людей они мгновенно прятались. В кустах Боринсон заметил птиц, воробьев и мухоловок с желтыми хохолками.
Вода есть, понял он. Иначе здесь не было бы столько живности. Но никаких других примет водоема — колодца или деревца — он не увидел.
Они доехали до развалин большого здания, бывшего роскошного особняка, куда Неодолимый въехал на коне, словно и не собираясь спешиться даже перед троном.
Крыша здания провалилась. Когда-то стены здесь были расписаны яркими фресками, изображавшими рыцарей давних времен в длинных белых шелковых одеяниях и с курчавыми волосами. Но под солнцем пустыни краски выгорели и превратились в размытые пятна землистого цвета.