Братство волка
Шрифт:
Я вдруг понял, что в коридоре довольно светло, хотя здесь не было ни одного источника света, кроме далёкого входа. Я заозирался, но видел вокруг лишь бесчисленные отражения перепуганного себя. Разум мой охватывала паника. Я ринулся к пятну света – единственному выходу из зеркального безумия, но поскользнулся и упал. Меня вырвало.
Лёжа на полу с закрытыми глазами, я почувствовал себя лучше. Ржание лошадей меня больше не пугало, напротив, столь привычный уху звук успокаивал. Я встал и, не глядя по сторонам, продолжил путь вглубь горы.
Вскоре я заметил впереди какое-то движение. Потом
Я не прошёл и десяти шагов после поворота, как услышал приближающийся ко мне топот многочисленных ног. Не меньше двадцати вооружённых гномов предстало моим глазам.
– Взять его! – скомандовал чернобородый командир с пронзительными стальными глазами.
– Постойте! – воскликнул я. – Я пришёл с миром. Клянусь, я не замышляю никакого зла!
– Тогда не сопротивляйся, – прорычал гном и гаркнул собратьям. – Если будет рыпаться – стреляйте не раздумывая!
Под прицелом арбалетов мне связали руки, а на голову надели мешок. Я молча подчинялся их приказам. Связав, гномы повели меня, негромко переговариваясь на рунийском. Ко мне они обращались на катаронском, почему-то решив, что их родного рунийского языка я не понимаю. Я не решился разуверить их в этом: испугавшись, гномы могли сначала пристрелить меня, а уж потом подумать, не выдали ли они чего-то важного. Они боялись меня, даже связанного.
Из их разговоров я узнал не слишком много полезного. Больше всего гномы удивлялись тому, что я сумел войти в Алмазную гору. Я так и не понял, почему это их удивляет. Некоторые ворчали, мол, не стоит со мной возиться, каждый некромант заслуживает смерти. Но им возражали, довольно странно аргументируя: «гора его пропустила». И возражающих было большинство.
Поначалу я считал шаги, надеясь запомнить дорогу, но сбился из-за многочисленных поворотов, спусков и подъёмов. Из разговоров гномов я понял, что меня ведут в тюрьму. Про Анью никто и словом не обмолвился. Это меня встревожило, но я решил до поры до времени помалкивать. Мёртвый я Анье ничем не помогу.
Наконец, мы остановились. Заскрежетали засовы, закряхтели гномы, и меня втолкнули, как я понял, в открытую камеру. Кто-то развязал мне руки.
– Посиди тут, – сказал командир. – Не дури, и всё будет хорошо.
Я снял с головы мешок и успел заметить раскрасневшихся от натуги гномов, закрывающих за мной невероятно толстую каменную дверь. Вновь послышался скрежет задвигаемых засовов, и наступила тишина.
Камера представляла собой вырубленное в граните помещение. А может, просто сложенное из гранитных плит с гранитной же дверью, я так и не понял. Для подземной каменной тюрьмы в ней было очень тепло. И снова этот парадокс: никаких окон, но свет лился словно отовсюду. Обстановка камеры включала койку, стол, два стула и полку. Постель далеко не новая, но чистая. Отхожее место я обнаружил не сразу – аккуратно просверленная дыра в углу камеры задвигалась гранитной крышкой.
В целом, тюрьма меня приятно удивила. Никакой грязи, гнили и блох. Ко мне отнеслись, как к почётному пленнику, даже вещи мои оставили при мне. Осмотрев камеру, я сел на койку, и только теперь осознал, насколько устал. Сбросив сапоги, я провалился в сон.
Пробудившись, я понял, что у меня побывали. В комнате появился таз с чистой водой, полотенце и обед. Не заплесневевшие корки, а горячая каша с тушёным мясом, свежий, ароматный хлеб и необычный душистый отвар с приятным терпким вкусом. Умывшись и пообедав, я стал ждать посетителей, рассудив по хорошему приёму, что долго держать тут меня не будут. Однако, шли часы, а никто не приходил. Я кричал, спрашивал об Анье, но ответом мне была оглушающая тишина. Я промаялся весь день и, ничего не добившись, лёг спать. А проснувшись, вновь обнаружил горячую еду.
Не было сомнений – за мной наблюдают. Гномы заходят в камеру только во время моего сна. Опасаются? Тогда почему со мной хорошо обращаются, если считают врагом?
Я осмотрел каждый дюйм камеры, простукал стены, но так и не понял, откуда за мной наблюдают. Зато разобрался в природе света: камни покрывали крошечные светящиеся точки, и их можно было счистить ногтем. Я решил, что это какие-то грибы или плесень.
Занять себя было нечем, и я развлекался, перебирая свои вещи. Полистал журнал с исследовательскими записями и решил порисовать на чистых страницах. В общем, убивал время, как мог. Несложно догадаться, что при следующем пробуждении меня снова ждал обед.
Не знаю, сколько я просидел в заключении. Может, неделю, может, две. Трудно сказать, когда вокруг совершенно ничего не происходит, и день не отличается от ночи. Я пытался бодрствовать, чтобы всё-таки застать тюремщиков, или притворяться спящим, но бесполезно. Пока я бодрствовал, гномы не приходили.
Поэтому приход четырёх вооружённых стражников стал для меня неожиданностью. В камере, не рассчитанной на такое скопление посетителей, резко стало тесно.
– Собирай вещи, некромант, и следуй за нами, – распорядился рыжебородый гном.
Мне бросились в глаза его поджатые губы и морщинистый лоб. Я подчинился, радуясь, что в этот раз мне не стали надевать мешок на голову.
Коридор встретил меня рядом одинаковых гранитных дверей. Понять, есть ли за ними пленники, было невозможно. Может, в одной из камер держат Анью? У меня сердце защемило. Для эльфийки, привыкшей к солнцу и простору, каменная подземная тюрьма – настоящая могила.
– Где эльфийка? Она добралась до вас?
– Все вопросы потом, – буркнул гном.
– Скажите хотя бы, она жива?
– Тебе скажут всё, что посчитают нужным. Только не мы.
Испытывать терпение конвоиров дальше я не решился. Все четверо бросали на меня настороженные взгляды. Спасибо, что хоть не связали.
Аскетичный тюремный коридор вывел нас к широкой лестнице из красного мрамора. Лестница ввинчивалась вглубь земли плавной спиралью. На каждом этаже находилась арка, за которой тянулся коридор, отделанный мрамором, гранитом или незнакомыми мне камнями. В коридорах я видел занятых своими делами гномов. Заметив меня, они отрывались от работы и с любопытством провожали взглядами.