Братство волков. Книга 1
Шрифт:
– Но каким образом, Яромир инициировался? – уже более миролюбиво спросил Чеслав.
Крестный, садясь в кресло, обратно, - попробую я ответить. Но могу только предположить. По благоприятному стечению обстоятельств, для Яромира, обе команды выбрали одно и то же время для нападения. Впрочем, их винить нельзя. Действительно время и место выбрано удачно. Смотрите сами. В городе полный бардак. Все пьют, танцуют и т.п., включая даже стражу и охрану. К моменту нападения, за принцем ни кто уже не следил из своих дружинников. Людей много, можно спокойно убить и исчезнуть в толпе. Пока бы подняли тревогу, собрали людей, перекрыли бы все, они бы уже исчезли. Но тут вмешивается случай, девочка, которая закрывает своим телом
Чеслав встал с кресла и заложил руки за спину, начал ходить по комнате,- похоже, очень похоже, что так оно и было. Теперь получается, - он остановился и просиял улыбкой, - у меня есть свой природник, а это уже сила.
Митрополит, задумчиво посмотрел, на друга, - Чеслав, не вижу повода для радости. Природником управлять нельзя. Это как ураган, который может пронестись в любом направлении и сметать на своем пути всех, кто там находится. Из тех знаний, что я владею, могу сказать, что только живущие в Древнем лесе природники отличались миролюбивым характером. Почему? Не знаю. Но так было. Все остальные, это было вселенское зло, которое сметало тысячи судеб, перемалывало государства в вихре войны и его еле уничтожали, ценою больших потерь. Не знаю, не знаю. Но я очень боюсь, я испуган до дрожи в коленках. На твоем бы месте, я бы побыстрей встретился со старейшинами. Меня очень пугает наш мальчик. Им и до этого нельзя было управлять, ты же сам знаешь. А сейчас, мне он представляется как вулкан, который вот-вот взорвется и лавиной своей неуправляемой стихии снесет все вокруг. Знаю, что первым признаком, когда природник впадает в буйство, это его глаза заполняются чернотой.
– А потом, что? – спросил король.
– Потом? – хмыкнул крестный, - потом мало кто пережил, а кто пережил, те стараются об этом не вспоминать, правда, ведь? – он посмотрел на Лавинэля.
Тот отвел глаза, - мы знаем об этом, если с природником такое случалось, мы высказывали ему смирение, обычно преклоняем колени и держим оружие над головой двумя руками, как бы в подношении. При этом нельзя смотреть ему в глаза.
Митрополит развел руками, как бы показывая Чеслову, вот то, что я и хотел тебе сказать.
Чеслав откинулся в кресле.
– Хорошо. Я готов принять ваших старейшин. Жду их через полгода на день рождение моих сыновей. Потом мальчик уйдет в вольные земли, он давно готовится принять их к управлению, и я вряд ли судя по всему смогу его удержать.
Крестный покачал головой, - ох, как бы еще прожить эти полгода… , - и тут из соседней комнаты раздался душераздирающий крик Яромира.
Глава 13
Из беседы короля с королевой Окории.
…Чеслав, я тут немного подумала, давай на день рождения мальчиков пригласим венценосцев из Белобии и Туркии вместе с дочерьми. Яромир, ходит мрачнее тучи, люди шарахаются. А так может понравится кто из дочерей. Да и Бромиру не помешает уже партию подыскивать. Да ни кто не собирается их женить, сама знаю, что рано. Но надо уже готовиться. В принципе, приглашения я уже выслала. А чего спрашиваю тогда? А я и не спрашиваю, если бы я спрашивала, то до сих пор бы замуж не вышла…
Я открыл глаза. Высокий потолок с резными бордюрами предстал передо мной. Рядом со мной одетый спал брат, рядом сидя спала мама, откинувшись на заднюю спинку кровати. Голова болела, и жутко хотелось воды. Память вернулась ко мне мгновенно, события нападения на меня четко всплыли и я вспомнил ее глаза. Крик вырвался из моего рта, разрывая меня на части. Ее глаза. Меня корежило, и выворачивала наизнанку. Ее глаза. Я зубами рвал подушку, извергая из себя крик боли и утраты. Я потерял друга. Мои руки рвали в ярости простыни. Кто-то пришел и вырвал у меня часть моей души. Мое тело забилось в конвульсиях.
Кто-то чужой возле меня закричал, - держите его, руки держите, у него приступ, да держите скорей. Голову держите, дайте рот открыть, да аккуратно ради бога.
Не знаю, любил ли я Виолу, но она была моим другом, она ни когда не просила меня ни о чем, была просто рядом. Господи, почему мы не ценим людей при жизни, а понимаем горечь утраты, когда их нет?
Ее душа отошла у меня на руках. А сейчас чьи-то руки пытались меня удержать. Но я все равно вырвусь и найду тех, кто это сделал. Звериный рык вырвался у меня из души, и я почти разметал держащих меня людей. Ну что ж не хотите отпустить, тогда вам будет только хуже, и чернота начала заполнять мои глаза.
– Да скорей же вливайте, у него глаза чернеют.
Кто-то разжал мои зубы, и что-то полилось ко мне внутрь тела. Темнота начала отступать. Пришло тепло, которое растопило мое горе, и слезы полились у меня из глаз. Я лежал у матери, на коленях обхватив ее за талию, и плакал. Плакал, облегчая свою душу и исторгая из себя горе. Мама гладила меня по голове и тихо шептала на ухо, - плачь мальчик, плачь. Облегчи свою душу. Дай твоему горю выйти со слезами. За спиной, обхватив меня за плечи, хлюпал носом брат. Рядом стояли отец с крестным, и глаза их блестели в наворачивающихся слезинках.
– Плачь мальчик, плачь. Мужчины тоже могут иногда плакать.
Похороны были назначены на утро. Хоронили, всех кто погиб в том нападении. Весь город провожал их. Мои парни, шли в почетном карауле, сопровождая телеги с установленными в них гробами. Траурная процессия растянулась на несколько километров. И вот, уже всех опустили, застучали комки земли, глухо ударяясь об крышки домовин. Осталось только она одна. Ни кто не решался мне сказать, что пора. Неожиданно Михей протянул мне гитару, его глаза тоже полны боли, - скажи на прощанье.
Пошел мелкий дождик. Пальца привычно побежали по струнам, -
Пусть горе и печаль, церковной свечкой тают.
Последнее прости, последнее прощай…
Не плачь, мой друг, не плачь, никто не умирает…
И не они, — а мы от них уходим вдаль.
Позже я поставлю памятник. На гранитной плите художник нанесет улыбающуюся Виолу с инструментом в руке, на фоне далекого леса и пять волков будет играть у ее ног. И когда бы, я не приехал, у нее всегда лежали свежие цветы, которые приносили ей девушки города, прося защитить их любовь. Но это будет потом,-
Пусть Бог нам положил до времени разлуку,
Но, если ты упал и враг нанес клинок, —
Они помогут встать и остановят руку
Разящего врага и взгляд их будет строг.
Мое лицо поднялось к небу, капли дождя, смешиваясь со слезами, заструились по щекам,-
А время промелькнет так суетно, так странно.
Последнее прощай, последнее прости…
Придет и наш черед: безмолвно, неустанно
Глядеть идущим вслед и их хранить в пути.