Братва для полковника
Шрифт:
— Да. Мы были одноклассниками. После школы Кравцов ухаживал за мной, хотел жениться, но… ничего не вышло.
— Вы ему отказали?
— Не совсем.
Денис предположил: может быть, Лариса думает, что, убивая ее отца, Кравцов мстил за тот отказ? Но это же бред, столько лет прошло. Хотя кто знает, может, у них в юности была какая-нибудь история из ряда вон.
— У вас сохранились нормальные отношения?
— Едва ли. Не было никаких отношений. Ведь в начале восьмидесятых он уехал из города, да так, что те, кто его когда-то знал, и думать о нем забыли. А вернулся лет шесть лет назад, просто возник из ниоткуда в девяносто восьмом году. Был уже
— Немного. А какие у Кравцова могли быть основания желать смерти вашему отцу?
— Отец сказал на сессии депутатов гордумы, что, как патриот родного города, он не желает, чтобы Придонском управлял мафиози. И постарается не допустить этого. У отца был авторитет, и еще он не привык кого-то бояться. А Кравцова к этому времени уже боялся весь город, все давно поняли и увидели, что для него преград на пути к намеченной цели не существует, ни в моральном, ни в материальном плане. Он привык всех держать в кулаке. И когда Кравцов заявил, что собирается стать мэром, это было принято как нечто само собой разумеющееся, как стихия, которую можно лишь констатировать, но упаси бог встать на ее пути.
— Значит, вот так Дмитрий Антонович и сказал, что не допустит мафиози к власти?
— Дословно. Я хорошо запомнила, потому что папа долго обдумывал свое выступление, и это происходило при мне.
— Вы его отговаривали?
— Нет, я знала, что это бесполезно. Я лишь попросила не лезть на рожон и не говорить ничего такого, о чем мы все потом можем пожалеть.
— Выходит, он вас не послушал? — заметил Денис.
— Выходит, нет. В конце концов, отец решил, что ограничится одной фразой. Дескать, так будет весомее. И так и оказалось. Уж весомее некуда. — Она отвернулась.
Денис дал ей время успокоиться и спросил:
— Что отец вам рассказывал об этой сессии? Может, кто-нибудь еще выступил против него и за Кравцова?
— В том-то и дело, что нет. Все подавленно молчали, кроме Ракова, конечно. Это верный пес Кравцова, шестерка, как в таких случаях говорят. Вообще, все понимали, что отец прав, но осознавали свою беспомощность. Но и открыто за Кравцова никто не выступал. Какой в этом был смысл? Впрочем, кажется, еще Куралов что-то сказал.
— Это театральный режиссер?
— Да какой он режиссер! — махнула рукой Лариса. — Сходите как-нибудь в театр, сами посмотрите. В общем, Куралов сказал, что без юридических доказательств обвинять кого-либо в преступлениях нельзя.
— Между прочим, здравая мысль, — заметил Денис. — А о каких преступлениях шла речь?
— Об убийствах.
— Подробней, пожалуйста.
— Были еще два депутата, которые выступали против Кравцова. Только это было еще немного раньше. Серегин и Типицкий. Серегина убили, а Типицкий просто исчез.
— Что значит исчез? Сбежал?
— Не знаю. Никто не знает. Бросил все: фирму, дом… Как будто его тут и не было. Может быть, напугали его сильно, а может, что и похуже случилось. Вам бы встретиться с их женами…
— Всему свое время. Расскажите об этих людях подробней.
Лариса рассказала, что Серегин и Типицкий тоже, как и ее отец, довольно резко выступали против Кравцова. Им обоим было лет по сорок пять — сорок семь, они были деловыми партнерами, владели строительно-монтажной фирмой «Пирамида», к услугам которой Кравцов неоднократно прибегал, например, когда строил свои универсамы и оздоровительный центр. На этой почве у них с Кравцовым возникла ссора, Серегин и Типицкий подали на него в суд, утверждая, что Кравцов не расплатился по счетам. Однако в возбуждении дела им было отказано. Серегин и Типицкий были депутатами городской думы, и когда Кравцов публично заявил о том, что хочет стать мэром, они высказались категорически против. Вскоре после этого Типицкий бесследно исчез, а затем погиб Серегин. Какие-то хулиганы забили его насмерть, когда он ночью зачем-то поехал на строительный объект, где никакие работы в это время суток не велись. Но это дело замяли, хотя Дмитрий Антонович Жолдак обращался даже и в областные органы правопорядка. Хулиганов не нашли. А через две недели после гибели Серегина Жолдака сбила машина.
— Как его забили? — спросил Денис, с удовольствием доедая свой пирог.
Лариса уставилась на него в недоумении. Денис понял ее взгляд: его вопрос прозвучал несколько по-садистски. Ну и что с того, если работа такая?
— Я говорю, вы знаете, как его забили? Чем конкретно? Знаете?
Она кивнула и через силу произнесла:
— Металлическими прутьями.
Денис понял, что это были не хулиганы. Металлический прут — очень удобное оружие во всех смыслах, в том числе и в юридическом, — с формальной точки зрения оно холодным оружием не является.
— Таким образом, в городском совете у Кравцова больше не осталось противников? — медленно проговорил Денис. Он вспомнил двух других хулиганов, тех, что пристали к ним с Аллой в Ростове. Впрочем, на хулиганов-то они как раз не сильно были похожи.
— Да. А после того, как дело моего отца было закрыто, Кравцов позвонил мне и сказал: «Если и дальше будешь суетиться, в один прекрасный день скушаешь в столовой котлетку и отойдешь в лучший из миров, где соединишься с папочкой».
— Вот это да! Об этом вы тоже мне говорите впервые.
Она вздохнула и ничего не ответила.
— У вас есть свидетели этого разговора?
— Откуда? — горько усмехнулась Лариса.
— К сожалению, — сказал Денис, — даже если бы свидетели имелись, это не стало бы веской уликой против Кравцова. Понимаете, любой суд расценил бы этот эпизод всего-навсего как телефонную угрозу, к тому же потребовал бы необходимых доказательств, что с вами говорил именно Кравцов, а не человек с похожим на него голосом. Ладно, примем к сведению и пойдем дальше. Что вы сделали после этого? Именно тогда вы поехали в Ростов, в адвокатскую контору «Щит и меч»?
— Да. — Она помолчала. — Денис, вы мне не верите? Не верите, что был такой разговор?
— Если бы я не верил, то меня бы тут сейчас не было.
Но Денис сказал не совсем правду. Он сейчас думал о субъективном правосудии, о ситуации, в которую частный детектив попадает сплошь и рядом: может ли он заранее убеждать себя в виновности того или иного человека?
— Лариса, вы уверены, что Кравцов позвонил вам после того, как дело о гибели вашего отца было закрыто?
— Как я могу ошибаться?! Отца сбили четырнадцатого июля. Дело закрыли двадцать первого августа, о чем мне тут же любезно, — она усмехнулась, — сообщил лично наш прокурор Федишин. Наверно, закрыли бы и раньше, но я насела на прокурора, добилась у него приема и потребовала самого тщательного расследования, угрожая скандалом в прессе. Я и раньше догадывалась, что Кравцов тут многих купил, но вот, оказалось, что и прокурора тоже.