Братва
Шрифт:
– Провизию не забыл?
– Все в лучшем виде. Багажники битком набиты и хавкой и пойлом.
– Ладушки! Цыпа, вернемся пока в машину. Прохладно.
– Всего их двенадцать человек, не считая Ксюхи, – заметил Цыпа, когда мы укрылись в салоне «мерса». – По-моему, вооружены.
– Констатируем: они далеко не идиоты. Если первыми пальбу откроют – мы там все костьми ляжем.
– Пусть рискнут! – зло ощерился соратник. – Медведя я по-любому успею сделать!
– Не хвались! Дурная примета. Фрол, ты плот смастерил?
–
Около десяти утра поодиночке стали выходить освободившиеся. Том оказался третьим по счету. В своей черной телогрейке, считавшейся в зоне чуть ли не признаком аристократизма, здесь, на воле, он смотрелся убого-нищенски.
– Кретин! – расстроился я. – Как мог про шмотки забыть?!
– Не переживай, Евген! – развеселился вдруг Цыпа. – Я учел это дело.
Захлопали дверцы автомашин. Том оторопело наблюдал, как к нему устремилось десятка два людей. Кто нес бокалы, кто шампанское, а Цыпа, кидая на меня победные взгляды, волок пластиковый пакет с одеждой.
По старой традиции Том переоделся тут же, стараясь не замечать любопытных взглядов прохожих.
Через минуту его было уже не узнать – туфли «саламандра», джинсы, рубашка и короткая кожанка превратили Тома в крутого мэна. Все шмотки были черного цвета, прозрачно намекая на его принадлежность к воровской масти. Ну, Цыпленок, молодец! Есть масло в чайнике!
Своеобразным веселым салютом из дюжины бутылок вылетели пробки, выплескивая на волю пенную энергию выдержанного виноградного сока. Зазвенели бокалы.
Том стоял с побелевшим застывшим лицом и старался не моргать. Понимая его состояние, я рявкнул:
– По машинам! Пировать на Балтыме будем! – и увлек Виктора к «мерсу», по пути сунув в руку носовой платок. – Вытрись, братишка! Все нормально.
Наша машина шла головной. Меньше чем через час в просветах между деревьями замелькало, искрясь на солнце, озеро Балтым.
Всю дорогу я решал – посвящать Тома в истинную цель пикника или нет. В конце концов выбрал нечто среднее:
– Слушай сюда, Том, и не задавай вопросов. Если начнется заварушка, падай на землю и не дергайся Лады?
– Как скажешь, Евген. – Он почему-то нисколько не удивился. – Хочу надеяться, что первый день на свободе не станет для меня последним.
– Все правильно. – Я сделал неуклюжую попытку сгладить впечатление: – Надежда умирает последней. Вот и прибыли!
Место для пикника было выбрано удачно. Солнечная поляна, по размерам смахивающая на футбольное поле, располагалась на самом берегу озера. Высокий сосново-еловый лес по ее периметру создавал впечатление защищенности и некоторого уюта. В десятке шагов от берега стоял грубо сколоченный длинный широкий стол со скамьями без спинок.
Сколько я ни вертел головой, вычислить, где засел Василий, так и не смог.
Автомобили оставили в нескольких метрах от стола, который благодаря всеобщим стараниям мгновенно превратился
Особенный шарм в окружающую обстановку привносила Ксюша своей пивной униформой – милицейской фуражкой и коротким кителем, хорошо контрастировавшим с белыми плавками «лепестки».
Я сел во главе стола. Цыпа, Том и пятеро киллеров по правую руку, а Фрол и «бритоголовые» по левую. Медведь, как и предсказывал умница Цыпа, нагло устроился напротив меня с другого конца стола.
– Братва! Нынче у нас большой праздник – откинулся наш коллега и мой близкий друг Виктор Томилов! – Я поднял бокал с шампанским. – Пятнадцать лет от звонка до звонка! Но за все эти годы лагерная администрация не смогла его сломать, пытаясь сделать общественником, и не сумела купить, пытаясь зачислить в шерстяные. С первого до последнего дня в зоне Виктор был «отрицаловкой», строго придерживаясь воровского закона. Выпьем за силу духа черной масти!
Бритоголовые пили мало и почти не ели. Явно выполняя полученные инструкции, чутко сторожили каждое движение моих людей. Пятеро киллеров от такого пристального внимания совершенно стушевались и, чтобы как-то скрыть свою неуверенность, если не боязнь, вели себя излишне суетливо-весело. Идиоты!
Цыпа делал вид, что не замечает нависшего над столом напряжения, и беспечно поедал красную икру, к которой и на самом деле был весьма неравнодушен.
Медведь, мрачно уставившись на белую скатерть, должно быть, прокручивал в голове заранее заготовленную речь. Наконец поднял тяжелый взгляд.
– Монах! Пользуясь случаем, раз мы вместе все собрались, давай решим финансовые вопросы. Ребята справедливо недовольны. Мы – твоя главная боевая сила, а имеем какие-то крохи с барского стола!
Разговоры и звон рюмок за столом стихли. Мои люди повернулись в сторону оратора, а его головорезы смотрели на меня, гадая, какая последует реакция. Как заметил, куртки у бритоголовых были предусмотрительно расстегнуты, а правые руки лежали на краях стола, готовые в любой момент нырнуть за огневыми аргументами.
– Кто ты без нас?! – уже жестче продолжал Медведь, приняв мое молчание за признак капитуляции. – Заурядный уголовник с непомерными амбициями! Гребешь только под себя! Но нас такая постанова больше не устраивает. Предлагаю тут же, не сходя с места, пересмотреть нашу долю. Верно, братва?
Его команда одобрительно загудела.
– И сколько же ты хочешь?
– Шестьдесят процентов! Тебе с Цыпой и сорок за глаза будет. Но я добрый. И учти – обмануть не удастся! Мы в курсах всех доходов, даже имеем список Цыпиных проституток. Так что накрайняк сумеем и сами вести дело. Без тебя!
– Ну что ж! – Я вынул из портсигара папиросу. – Я и сам собирался вашу долю увеличить. Но ты меня опередил. Ловкач! На ходу подметки рвешь! Уважаю! Расслабьтесь, ребята, я реалист – получите свои шестьдесят процентов. Цыпа, дай-ка прикурить!