Братья и сестры по оружию. Связные из будущего (сборник)
Шрифт:
Прот, так и не вымолвивший ни слова, сидел на рулоне бархата. Катя присела рядом:
— Эй, господин генеральский советник, что выбирать будем? Ты чего отмороженный?
— Вы, Екатерина Григорьевна, подберите мне что-нибудь, — вяло сказал мальчик. — Вы лучше разбираетесь.
— «Что-нибудь» будет тереть в самых ненужных местах, — Катя заглянула в лицо мальчику. — Прот, да ты чего?!
Мальчик зло утер щеки:
— Да слюни я распустил. Малый я. А вы что думали? Не вырос я, дитя неразумное.
— Возраст при чем? Я и сама со слабостями. Вот ночью
Прот изумленно покосился:
— Из-за него? Хамом оказался, да? Ты же к нему ходила?
— Что у тебя за мысли дебильные и распущенные?! — рассердилась Катя. — К нему я ходила, да только не в постель. За жизнь поговорили, мировые проблемы порешали. Да ну их, те проблемы, на хрен. Говори, что стряслось?
— Да ничего, — Прот дернул перекошенным плечом. — Убьют меня сегодня. Я ведь и раньше знал. Нельзя мне было в город. Теперь точно увидел. Обидно летом умирать, Екатерина Григорьевна.
— Тьфу! Да с чего ты взял?!
— Видел, — раздраженно сказал мальчик. — Когда с генералом беседовал. Сегодня это будет. Ему голову пулей разнесет. Мне тоже. В затылок, наверное. Кресла в цветочек бордовый. Кровь на них брызнет. Это я и раньше видел.
— Так. Во-первых, ты баран. Если знал, что нельзя в город, какого хера мы поперлись?
— Вам было нужно.
— Заткнись. Наговорил уже, дай тетке высказаться. Баран ты и есть баран. На закланье собрался? Мы же можем уйти отсюда. И генерала в жизни больше не увидишь, и этого — Тигра революции. Хрен с ними. Прорвемся как-нибудь. Сейчас я Витке объясню.
Прот глянул на предводительницу и с трудом улыбнулся:
— Спасибо. Только незачем прорываться. Тогда и вас убьют, и девочку. Я поэтому и говорить не хотел. Вы, Екатерина Григорьевна, не рычите. Не в вас дело. То, что у меня в голове «мелькнуло», никак не изменить. Увижу я те кресла в цветочек, как ни крутись. Спасибо вам, но рваться никуда не нужно. Я вот что думаю — может, меня только ранит? А, Екатерина Григорьевна? Ведь смерть как-то по-другому выглядит. Может быть такое?
— Когда я умирала, все было серое и расплывалось. И еще холодно было.
— Холод я почувствовать не успел, — пробормотал мальчик. — Но серым все точно не было. Какое же серое, если в бордовый цветочек? Нет, точно не серое. Значит, ранило, да? Ой, Екатерина Григорьевна, а когда вы умирали? Так же быть не может. А, на холме том, с призраками?
— Тьфу, вовсе не интересно с тобой. Все-то ты знаешь, — пробурчала Катя. — Да, холм мне паршивый попался. Умирать, Прот, не страшно, но противно, просто слов нет. Кстати, насчет холода, тогда зима была, и я здорово застыла. Так что в следующий раз процесс может и самыми душными ощущениями сопровождаться. Так что прохлаждаться не рассчитывай…
Из-за вешалки вынырнула Витка:
— Вы що сидите? Смотрите, какой я лапсердак Протке нашла.
— Отлично. Давай сюда. Себе ищи. Давай-давай. Мы сейчас гардероб продумаем и за дело возьмемся.
Витка глянула с удивлением, но отправилась на раскопки.
— Вы, Екатерина Григорьевна, ей не говорите, — прошептал Прот. — И придержите девчонку подальше от тех проклятых кресел. Лучше бы вам вообще со мной не ходить.
— Ты, юный провидец, послушай сюда. Некоторые вещи, видимо, твой дивный дар упускает. Был у меня один командир, любил говаривать: «Что, сукины дети, вечно жить возмечтали?» Грубо, но справедливо. До последнего патрона деремся, брат, а дальше в ножи и зубами рвать. Но тут каждый сам выбирает. Так что время есть. Можем сейчас дернуть куда подальше.
— Нет, я бежать не буду, — твердо сказал Прот. — Устал я, Екатерина Григорьевна. Что у меня за жизнь, а? Тысячу чужих судеб знаю, а за свою трястись стану? Вот вы бы с Виткой в стороне держались, а?
— Не акай, не прокатит. Витку в тылу оставим по возможности. Все — подъем. В такой значительный день портки и поприличнее натянуть можно…
— Мы собрались, — Катя качнула свертком. — Можем ехать. Утюг, ножницы и иголку с нитками на месте расположения нам обеспечите?
— Ну что вы, Екатерина Григорьевна, стоит ли беспокоиться. Заедем в одну мастерскую, — весьма рекомендовали. Там мигом все подгонят. И много времени это не займет, — заверил подполковник.
Катя кивнула — понятно, ножницы доверять не желают, и правильно. Заодно в мастерской и все швы шмоток в очередной раз прощупают. Ну и ладно, главное, вежливость пока готовы проявлять.
В мастерской хозяин суетился вокруг уважаемых гостей. С изумлением посмотрел на Витку — не ожидал встретить соплеменницу в компании подполковника-добровольца.
— Прошу-с, прошу-с. Не извольте беспокоиться. Через два часа готово будет-с.
— Быстрее никак не управитесь? — скрывая раздражение, поинтересовался Макаров.
— Помилуйте, господин полковник! Качество, качество гарантируем-с. Прошу на примерку…
Макаров закурил, поглядывая в низкое окошко. Катя подполковника понимала — торчать в переулке неуютно. Большой «паккард» привлекает внимание — вон водитель уже любопытных пацанов от фар шугает.
— Алексей Осипович, — Катя двумя пальчиками ухватила подполковника за рукав кителя чуть повыше шеврона, — можно вас на два слова?
Они вышли на ступеньки. Водитель, мигом забыв о мальчишках, насторожился.
— Господин подполковник. — Катя никак не могла решить, все говорить или ограничиться намеком. — Нам ехать «домой» на час смысла мало. Здесь торчать тоже не хочется. Здесь синематограф по соседству. Устройте молодежи сеанс? Не разорят такие расходы казну Добрармии?
— Не смешите. Но идея несвоевременная. Видите ли, Екатерина Григорьевна…
— Да я понимаю. Безопасность, то да се. Сейчас утро, публики мало. Злоупотребите служебным положением, пожалуйста. Пусть фильму для ребят покрутят. Проту неплохо бы развеяться. Видение у него было нехорошее. Насчет сегодняшней встречи. Кстати, там-то как с безопасностью? Не прихлопнут мальчишку заодно с вершителями судеб человеческих?