Братья Львиное Сердце
Шрифт:
– Он идет! – закричал я. – Маттиас, он идет!
Фьялар заржал. Ему не понравилось, что я так отчаянно кричал.
В следующий миг рванули дверь конюшни, и вот он уже стоит на пороге в своем черном шлеме и черном плаще.
– Нет! – вскричал я. – Нет, нет!
Но он уже был возле меня и обвил меня руками. Это Юнатан! Ведь это был он!
– Ты что, не узнаешь родного брата? – сказал он, когда я отпрянул назад.
Он потянул меня к окну, чтобы я мог как следует его разглядеть. Но я все-таки едва мог поверить, что это Юнатан. Его было просто не узнать. Он был такой уродливый, куда уродливей, чем даже я, и вообще
А под верхнюю губу он запихал что-то вроде понюшки табака. Неужто можно так преобразиться, стать настолько уродливым от какой-то малости? Я даже представить такого не мог. И вид у него был совершенно придурковатый. Ну и посмеялся бы я, если б у меня было на это время. Но у Юнатана, конечно, ни на что не было времени.
– Быстрее, быстрее! – торопил он. – Мне нужно сейчас же уходить. Человек из Карманьяки может быть здесь с минуты на минуту.
Он протянул руку Маттиасу.
– Давай сюда дощечку, – сказал он. – Потому что теперь ты, верно, с радостью отдашь Тенгилю обеих своих лошадей.
– Ну, а как ты думаешь? – сказал Маттиас и сунул ему в руку дощечку.
Юнатан засунул ее в карман.
– Я покажу ее главному стражнику у ворот, – сказал он. – Тогда он увидит, что я не вру.
Все произошло так быстро! Мы в один миг оседлали лошадей. А тем временем Юнатану пришлось рассказать нам, как он пробрался через Большие ворота. Потому что про это не терпелось услышать Маттиасу.
– Это было проще простого, – сказал Юнатан. – Я назвал пароль: «Вся власть Тенгилю, нашему освободителю», а потом главный стражник спросил: «Откуда ты идешь, куда и по какому делу?» – «Из Карманьяки в Маттиасгорден, чтобы забрать двух лошадей для Тенгиля», – ответил я. «Тогда проходи», – велел он. «Спасибо», – сказал я. И вот я здесь. Но я должен пройти через ворота, пока не появится следующий человек Тенгиля и не захочет пройти, иначе это будет мудрено!
Мы вывели лошадей из конюшни быстрее быстрого, и Юнатан метнулся в седло. Фьялара он держал под уздцы рядом с собой.
– Береги себя, Маттиас, – сказал он. – Пока мы не увидимся!
И он затрусил верхом с обеими лошадьми. Безо всяких лишних слов.
– А как же я?! – закричал я вслед ему. – Что мне делать?
Юнатан помахал мне рукой.
– Узнаешь от Маттиаса! – крикнул он мне в ответ. И вот я стоял там, неотрывно глядя ему вслед и чувствуя себя каким-то дурачком. Но Маттиас объяснил мне:
– Ты должен понять, что тебе никогда не выбраться через Большие ворота, – сказал он. – Тебе нужно проползти через подземный ход, как только стемнеет. Там, на другой стороне, тебя будет ждать Юнатан.
– Ты уверен в этом? – спросил я. – А вдруг что-нибудь случится с ним в последнюю минуту?
Маттиас вздохнул.
– Ни в чем нельзя быть уверенным в мире, где есть Тенгиль, – сказал он. – Но если случится что-нибудь неладное, можешь вернуться и остаться у меня.
Я попытался представить себе, как все это будет. Сначала придется проползти через подземный ход совсем одному. Уже это было отвратительно. А выйти в лес по другую сторону стены и не найти там Юнатана? А потом сидеть в темноте и ждать, ждать его без конца, а под конец понять, что все пропало? Потом снова ползти обратно. И жить без Юнатана!
Мы стояли перед конюшней, теперь уже пустой. И внезапно я подумал о совершенно другом.
– Что с тобой будет, Маттиас, когда он явится? Ну, этот, из Карманьяки. А ведь в конюшне не окажется ни одной лошади!
– Что ты, конечно, там будет лошадь, – возразил Маттиас. – Потому что я сейчас пойду и приведу домой мою собственную, которую приютили в соседней усадьбе, пока Грим стоял в моей конюшне.
– Да, но тогда он наверняка заберет вместо Грима твою лошадь.
– Может, все же у него есть совесть?! – сказал Маттиас.
В самую последнюю минуту Маттиас привел домой свою лошадь. Потому что вскоре после этого он и в самом деле явился, ну, тот, который должен был забрать Фьялара. Сначала он, как и все другие люди Тенгиля, начал орать, шуметь и сыпать проклятиями. Ведь в конюшне стояла всего одна лошадь, и Маттиас не желал ее отдавать.
– И не пытайся, – говорил Маттиас. – Ты ведь знаешь, что одну лошадь держать можно. А другую вы, черт подери, уже взяли и получили мой родовой знак. Что я могу сделать, если вы такие бестолковые и один болван не знает, что делает другой!
Некоторые люди Тенгиля злились, когда Маттиас обходился с ними так дерзко, но некоторые становились смирными и кроткими. Ну, а тот, что должен был забрать Фьялара, совершенно утратил дар речи.
– Видно, тут какая-то ошибка вышла, – сказал он наконец и убрался по тропинке прочь, поджав хвост как побитая собака.
– Маттиас, ты никогда никого не боишься? – спросил я, когда стражник скрылся из виду.
– Ясное дело, боюсь, – ответил Маттиас. – Чувствуешь, как бьется сердце? – спросил он и, взяв мою руку, приложил ее к груди. – Все мы боимся, – продолжал он, – но иногда нельзя это показывать.
Потом наступил вечер и стемнело. А мне пора было покинуть Долину Терновника. И Маттиаса.
– До свидания, малыш! Не забывай своего дедушку!
– Нет, никогда, никогда я тебя не забуду! – сказал я.
И вот я оказался один в подземелье. Я прополз по длинному темному ходу, все время разговаривая сам с собой, чтобы быть спокойнее и не бояться.
– Нет, это ничего, что так темно, хоть глаз выколи… нет, ты, конечно, не задохнешься… да, тебе насыпалось немного земли на затылок, но это вовсе не значит, что весь подземный ход обрушится, ну и балда же ты! Нет, нет, Дудик не может тебя увидеть, когда ты выползешь наверх, он ведь не кот, чтобы видеть в темноте! Ну да, Юнатан, разумеется, уже там и ждет тебя. Подумать только, он ждет тебя, ты ведь слышишь, что я говорю? Это – он! Это – он!
И это и вправду был он. Он сидел в темноте на камне, а неподалеку от него стояли под деревом Грим и Фьялар.
– Вот как! Это ты, Карл Львиное Сердце! – сказал он. – Наконец-то ты явился!
Глава 12
В ту ночь мы спали под елью, а ранним утром, на рассвете, проснулись замерзшие. По крайней мере, я замерз. Среди деревьев повис туман, мы насилу могли разглядеть Грима и Фьялара. Их силуэты едва маячили перед нами, словно серые лошади-призраки в окружавшей нас глубокой тишине. Было тихо-тихо. И как-то по-особому печально. Не знаю почему, но пробудиться в то утро было так горестно, так одиноко и страшно. Я знаю только, что тосковал по теплой кухне Маттиаса и приходил в ужас при мысли о том, что нас ожидало. О всем том, о чем я ничего не знал.