Брайтон бич авеню
Шрифт:
Да, он запомнил. Он становится дисциплинированным и боязливым на этом свободном Западе. Как все. Он уже боится законов, штрафов, потери работы и поисков ее…
Он крупно влип. Но, может, так оно даже и лучше.
МАРИНА АВЕРИНА
Все произошло крайне просто, вопреки затейливым схемам, разработанным Маврой, где фигурировали варианты отхода, наем боевых сил, должных отрезать в случае какого-либо инцидента охрану Фридмана, наконец, привлечение к операции
Валерий внезапно приехал к Марине утром, без предупреждения, отвез ее позавтракать в кооперативное кафе, без умолку говорил о том, что в течение недели заключит с ней брак, ибо плохое прошлое забыто и нечего о нем вспоминать; далее просил организовать срочную встречу с Джейн, поскольку сегодня вечером должен отбыть на неделю по делам из Москвы, и, поддавшись на его настойчивые уговоры, Марина, набрав номер, сообщила Мавре:
– Будем у тебя в четыре часа, жди.
Некоторое время Фридман ездил по всяким организациям и фирмам, а после, отпустив на отдых своих мордухаев, как их определила Марина, сказал:
– Все. Теперь свободны, едем.
– А…
– С собой, – упредил он ее вопрос. – Вручу твоей подруге лично. И дам ценные указания. Куда рулить?
– Большая Грузинская.
В крайнем случае, как решила Мавра, они засветят эту квартиру, принадлежащую одной из московских иностранок, которая ныне находилась по месту своего постоянного проживания в Гамбурге, но иностранка не знает ни о Марине, ни о Мавре, равно как ни о подобранных к квартирным замкам ключах, что наверняка заведет будущее «уголовное» следствие в тупик.
Марина уже сегодня скроется, а через неделю объявится в Берне, где база для нее подготовлена. Контрабанду же бриллиантов Мавра брала на себя.
– Большая Грузинская? – переспросил Фридман. – У нее там квартира, у Джейн?
– Нет, квартира подруги, та сейчас в отъезде. А у Джейн… там у каждой стены по десятку ушей. Ты прям, как ребенок Валер…
– Посмотри, чтобы не было хвоста, – сказал он. – И внимательно, а я пока поплутаю.
– Ясно, – не без удовлетворения согласилась Марина.
Следить за хвостом наказывала ей и Мавра, правда, имея в виду стражников-мордухаев, но да что было их опасаться, когда бриллианты сами плыли в руки?
В районе Пресни долго плутали по узеньким переулкам, совершая рискованные обгоны.
– Поживем с тобой, Маринка, – говорил Фридман горячо. – Такое увидишь… Зимой во Флориду или в Мексику, летом – в Европу…
Ее раздражала его болтовня, равно как и он сам: волосатые пальцы, наметившая лысина, брюшко, вывалившееся из-под тугого ремешка змеиной кожи с позолоченной пряжкой, одрябшие щеки…
– Посмотрим, Валера, посмотрим…
– Заключим брак, а Джейн… ведь поможет с посольством, так?
Публика там, доложу тебе… Сплошные крестьяне. Куда прут?
Зачем?
– Беженцы, в республиках ведь ужас творится…
– Не только, авантюристов больше половины там… Ни профессии, ни языка, ни элементарной культуры… Они думают как: я, мол, хоть в мусорщики. А ты попади в мусорщики! Твердая зарплата, льготы… Концерны с миллиардными оборотами мусором заняты, с каждой квартиры, с каждого дома бабки срывают… В мусорщики они хотят, ха!
Выйдя из машины, Фридман вытащил из-под сиденья небольшой пластиковый пакет.
– Вот, – сказал. – Вся посылочка. И здесь же – пять штук сотенными. Как и заказывали.
Мавра, она же Джейн, встретила их со всей теплотой гостеприимства.
– Не голодны? может, перекусите? Нет? Ну, тогда кофе как раз подоспел, и хороший коньяк есть… не против? – подмигнула Фридману.
– А… не против! – в тон ей игриво отозвался Валерий. И отправился мыть руки.
– Как насчет хвоста? – шепотом спросила Мавра Марину.
– Никакого. Крутились так… чуть тачку не кокнули.
Вошел Фридман.
– О чем шепчетесь, девушки?
– Валерий, – произнесла Мавра подчеркнуто убедительным тоном. – Я хотела бы все-таки попросить вас показать мне груз… Я боюсь наркотиков. В «Кеннеди» на сей счет очень квалифицированные службы. И от них не спасет даже дипломатический паспорт.
– Бог мой! – воскликнул Фридман. Наклонился, вынул из пакета два свертка.
– Пять тысяч, – передал первый сверток Мавре. – А тут… – развернул бумагу.
Марина увидела переложенных ватой миниатюрных черепашек с бриллиантовыми глазками, крокодила с золотой чешуей, орла из черно-зеленого камня…
– Что это? – Голос Мавры невольно дрогнул.
– Фаберже. – Фридман усмехнулся. – Замечу: увы, фальшивый.
Но уйдет – как подлинный, без сомнений. Проверено.
– Пять тысяч за провоз туфты? – не удержалась Мавра от жаргонного словечка, хотя акцент и ровность интонации выдержала.
– Ну… давайте откровенно. – Фридман откинулся в плюшевом кресле. – Ваша услуга безусловно стоит много меньше, но… я щедрый парень. Кроме того, хочу посмотреть, каким выйдет наш первый контрабандный блин…
Мавра вкрадчиво улыбнулась.
– Блин… говорите?
– Ага. Это игра слов на основе ну… не пословицы, а как там…
– Несу коньяк, – перебила Мавра. – А вы пока потанцуйте, – подойдя к магнитофону, нажала клавишу. – Кстати, сейчас соображу кое-какую закуску…
Фридман протянул руку Марине – беззаботным, разбитным движением.
Испытывая сильнейшую досаду и нервную дрожь в ногах Марина с трудом заставила себя ответить кавалеру, трижды ею проклятому в душе, призывной улыбкой. Прижалась к Фридману, взглянув на Мавру из-за его плеча.