Брайтон бич авеню
Шрифт:
После раздумий ковер разместили в подвале дома Фридмана, где Алик обитал.
Кроме того, в штате Нью-Йорк официально разрешили просить милостыню, и каждый вечер приятели, надев джинсы, кожаные куртки, перчатки и темные очки, уходили в лабиринт сабвея, нагло окружали одиноких жертв, и зверским голосом Боря просил подаяние.
Жалких смердящих наркоманов, клянчивших свои центы, парочка не напоминала, да и запрашивала минимум десять долларов. Грабеж под видом официально разрешенного нищенства проглядывал очевидно, но, может, именно поэтому отказов приятели не получали.
Деньги отдавала даже отчаянная
– С ними, американцами, надо строго, – удовлетворенно говаривал Борис Алику, разглаживая очередную купюру.
Брайтон с его обитателями интересовал Борю все меньше и меньше. Этот спрессованный мирок провинциальной еврейской эмиграции, жившей своими грошовыми сплетнями, доносами друг на друга в ФБР, скаредностью и мелким бизнесом, наскучил ему.
Растительное существование удачливых владельцев лавчонок уже не привлекало, хотя, по убеждению ветерана Брайтон-Бич Адольфа Бернацкого, были среди этих обывателей – ой, какие пираты и аферисты. Но Америка жестоко поставила их на стези праведные. А кто не захотел, погиб либо в тюрьме, либо от пуль. Остальные же, прикинув, что к чему, решили жить серо, но честно.
Исключение в данной среде по уровню серьезного бизнеса являли собою немногие, такие, как Фридман, но мелочами эти парни не занимались и бензин водой, подобно мелким жуликам не разбавляли.
Они перепродавали этот бензин танкерами из одной страны в другую, зная, у кого купить и кому продать.
Данной науке Боря тоже крепко надеялся выучиться. Не обходилось у Бориса и без неприятностей. В частности, привелось как-то столкнуться на улице с мистером Каталино, причем сеньор бросился на Борю с кулаками, и из сложной его итало-английской речи Борис уяснил, что тот здорово на котах прогорел. И если бы не был лыс, то, наверное, поседел бы от горя. Предъявленные же претензии заключались в том, что службу Боря оставил, никого не информировав о своих намерениях, более того – забыл, уезжая, выключить на кухне газовую плитку, и оставшиеся без присмотра животные, видимо, резвясь, скинули с полки в горящее пламя какую-то склянку с растворителем…
Дом в Вирджинии развеялся дымом… На текущий год застраховать дом итальянец не успел, и урон составил около миллиона долларов. Бывший босс крыл Борю беспомощным английским матом и даже ткнул его кулаком в грудь, на что Боря сгреб Каталино за рубашку, оторвал от земли и приставил к носу его большой автоматический пистолет, благо лицензию на ношение оружия Фридман ему выправил.
– Если, сука, тронешь меня еще раз своими вонючими лапами,
– очень четко перевел Боря русскую свою мысль на английский, – проглотишь пилюлю из этой вот погремушки.
Итальянец, скосив оба глаза к стволу пистолета, вжатого ему в кончик носа, прохрипел злобно:
– О'кей…
На том эпопея с мистером Каталино закончилась.
Войдя же в свой дом после инцидента на улице, Боря застал там страшно взволнованного Иосифа. Чудесным образом оперируя тремя своими сакраментальными фразами и разрозненными русскими и английскими словами, тот поведал, что два кота, презентованные его тетке Борисом, сыграли в судьбе Иосифа роль внезапную и зловещую.
Одинокая тетя, располагавшая миллионом на счету в банке, очаровалась котами, возлюбила
Иосиф стонал и хрустел зубами. Отмахнувшись от него, Боря устало присел в кресло, включив телевизор. Шла трансляция судебного заседания: судился сосед с соседом по поводу того, что собака, принадлежащая первому, регулярно гадит напротив дома второго. Истец требовал сто тысяч за нанесение морального ущерба от ответчика. Собака – в роли не то свидетеля, не то обвиняемого – тоже присутствовала на процессе, как того требовали юридические нормы.
Боря зевнул: все же эти иностранцы с их нравами…
Иосиф усилил стенания.
– Ключи от дома тетки достанешь? – спросил его Борис, переключая программу. – Труда не составит, надеюсь?
– Ты прав… – отозвался Иосиф напряженно, оборвав скулеж.
– Ну и увозим котов! Тоже… биг дил! [11]
Из дальнейших звуков, изданных Иосифом, последовало, что на сей раз Борис не прав категорически. Если с котами что-либо случится, подозрение наверняка падет на племянника, нужен иной выход из ситуации. И если такой выход Боря найдет, десять тысяч наличными Иосиф выплачивает ему без промедления.
11
– Большое дело! (англ.)
Помочь Боря пообещал, но просил не торопить его по причине крайней занятости. В самом деле, в последнее время он постоянно отлучался в Канаду, где Фридманом затевалось неплохое мероприятие, в котором в качестве подручных участвовали за приличные гонорары как Борис, так и Алик.
На берегу океана возводился шикарный кооперативный дом с огромными квартирами… Дивный морской воздух, зеленый район, удобное сообщение с центром…
Проекты квартир от одной до четырех спален впечатляли. На землю, отведенную под строительство, желающие могли взглянуть – туда ходили специальные микроавтобусы.
Был оборудован и офис, где принимались заявления. Цены на квартиры тоже впечатляли доступностью: всего за сто пятьдесят тысяч канадских долларов покупатель получал светлую обитель с тремя спальнями, ковровым покрытием по своему вкусу, морозильной камерой и микроволновой печью. Холодильник, газовая плита и другая мелочь входили в стоимость контракта. В холле дома предусматривался даже фонтан с зеленой декоративной лужайкой. Стены холла – мрамор с инкрустациями.
В офисе, расположенном в престижной части города, шла активнейшая работа.
Разносили пепси-колу и кофе длинноногие секретарши, составляли договоры, зарывшись в бумаги, холеные адвокаты, колдовали на компьютерах операторы, а бухгалтерия принимала деньги. Народ шел валом. Уже давались взятки до трех тысяч, чтобы «попасть».
Боря и Алик крутились в деле на пятых ролях, но, в отличие от секретарш и адвокатов, истинную цену предприятия, являвшего тонкую аферу, знали куда как лучше.
При поступлении последних вступительных взносов деньги из банков изъялись, уместились в компактный саквояж, и под охраной двух «бьюиков» Алик и Боря пересекли на «мерседесе» Фридмана канадскую границу, направившись в Нью-Йорк.