Бразилия - страна карнавала и не только
Шрифт:
Герои гораздо меньшего масштаба получают свой уголок в народной памяти. Почти все улицы Салвадора названы в честь какого-нибудь деятеля. Улица священника Антонио Виейра (rua Padre Ant^onio Vieira), улица Алмиранти Барросу (Almirante Barroso). я живу на улице Элой Гимараес (Eloy Guimaraes). Кто такой Элой Гимараес никто не помнит. В Интернете я нашла информацию только о некоем Карлосе Элой Гимараес, который был депутатом Федерального собрания в 80-е годы прошлого века. Ничего особенного о его деятельности не написано. Если, конечно, это именно тот Элой Гимараес.
Исторические события любой давности привлекают много внимания и вызывают интерес. По ним проводят исследования, организуют семинары и дискуссии. На одном из таких семинаров я побывала. Подробнее о нем расскажу позже, в разделе «Лампиан — бандит или герой?». Сейчас
Патриотизм vs идея
Вызывает большое уважение бразильский патриотизм: позитивный, спокойный и адекватный. Бразильцы любят свою культуру, помнят историю, восхищаются родной природой, гордятся размерами и мощью своего государства. Под любовь к Отечеству не подводится никакой теоретической базы, это что-то само собой разумеющееся. Никогда не слышала выражения «национальная идея» в речи какого-либо политика, не читала ничего похожего в газетах. Бразильцы любят свою страну так же естественно и просто, как свою семью, как солнечный свет, как щедрую землю, одаривающую плодами и богатого, и бедного.
Другие народы они не делят на «плохие» и «хорошие», не считают себя «лучше» или «хуже» других. Все разные и все достойны уважения. Бразилия — бесспорный лидер на континенте. Однако никому не приходит в голову принижать соседей — колумбийцев, аргентинцев, венесуэльцев. Правда, некоторые трения были с Аргентиной. Рассказывают, что когда-то аргентинский президент позволил себе неосторожное высказывание о том, что бразильцы играют в футбол, как макаки. Фраза, не предназначенная для чужих ушей, попала в СМИ, из-за чего чуть не случилась война. Слава Богу, здравый смысл одержал верх. Я знаю много аргентинцев, живущих в Салвадоре. Никто ни разу не обмолвился, что возникали какие-то проблемы из-за национальности. Аргентинцы устраиваются на работу, покупают недвижимость и чувствуют себя в Салвадоре вполне комфортно.
Я тоже никакого напряжения «по национальному признаку» не чувствовала. Бразильцы — очень гостеприимный и доброжелательный народ. Любопытство — да, было. Русского человека они первый раз видят (в Салвадоре нет русской диаспоры), о России почти ничего не знают. Местные СМИ события в нашей стране освещают очень мало. При упоминании России бразильцы чаще всего говорят о том, что там лучший в мире балет. Приятно, что возникает такая ассоциация, а не с водкой или перестройкой. Бывало, задавали неожиданные вопросы: «В России говорят по-английски?», «У вас правил диктатор Гитлер?», «Берлин находится в России?» и, наконец, перл, после которого я чуть не села, где стояла: «Как поживает ваш президент Уго Чавес?» Последний вопрос задал 20-летний мальчик, который до сих пор учится в школе. Наверное, для него мир делится на Бразилию и «Заграницу». Но мальчика из фавелы еще можно понять, есть школы, где учат не ахти. Гораздо более показателен вопрос: «Столица Бразилии — Буэнос-Айрес?», который задавали менеджеры российских туристических агентств на московской международной выставке. Мне об этом рассказала русско-говорящая представительница бразильского туроператора. Я не поверила: «Вы шутите?!» — «Нет, не шучу. Меня сегодня много раз об этом спрашивали», — серьезно ответила девушка. Вот такие «сусанины» в турбизнесе… А сколько наших соотечественников думают, что в Бразилии говорят по-испански? Немного мы знаем друг о друге.
Свою национальную символику бразильцы любят. Футболки и бейсболки с зеленым флагом носят просто так, а не потому, что играет сборная или происходит еще какое-то событие. На стенах домов — граффити, изображающие флаг. Подвески в виде миниатюрных флагов: желтые ромбики на зеленом фоне — на сережках и прочей бижутерии. Травянисто-зеленый и сочный желтый — цвета знамени, хорошо гармонируют с ярким солнечным светом, наполняющим улицы с раннего утра и сияющим до семи часов вечера.
Идеи появляются тогда, когда нужно кого-то в чем-то убеждать, кому-то что-то доказывать. Разве нужна человеку (я сейчас не говорю о маргиналах) какая-то идея для того, чтобы любить свою мать или своих детей? Так же и Отечество. Патриотизм и любовь к своей земле — просто данность.
Лампиан — бандит или герой?
«Эээ, вус е э Лампиан…» (Эээ, ты — Лампиан) — поется в припеве одной из песен капоэйры. Однажды русский капоэйрист, приехавший тренироваться в Салвадор, спросил у меня: «Кто это — Лампиан?» Сложный вопрос. Однозначного ответа не сможет дать даже бразильский ученый — историк, написавший исследование по биографии этого человека. Российскому читателю Лампиан известен только благодаря упоминанию в романе Жоржи Амаду «Капитаны песка», где о нем говорится вскользь и в негативном ключе. Глубоко уважаемый мною корифей бразильской литературы Жоржи Амаду был современником Лампиана. Писатель жил в столице штата — Салвадоре. О деятельности Лампиана, чьим царством была бразильская «глубинка», Жоржи Амаду знал лишь из газет, которые писали о нем как о злейшем враге общества. Кто же такой Лампиан (Lampi~ao)? Его ненавидели и горячо любили, им восхищались и перед ним трепетали от страха.
В XIX-м — первой половине XX веков в северо-восточных штатах Бразилии (Пернамбуку, Сеар а , Параиба, Алагоас, Байя, Сержипе, Рио Гранде ду Норте) существовали «вольные отряды» вооруженных людей, так называемые «кангасейрос» (cangaceiros). Банды кангасейрос жили в лесах, не признавали никакой власти, взимали дань с владельцев окрестных фазенд, время от времени становились наемниками в разборках богатых землевладельцев, хотя предпочитали не зависеть ни от кого. В большинстве, эти «вольные стрелки» — потерявшие свой земельный надел крестьяне или жертвы социальной несправедливости, которых выйти на «тропу войны» вынудило желание отомстить обидчикам. Нередко эти люди, несмотря на свой бандитский промысел, сохраняли в душах искры человечности. В истории остались имена бразильских «робин гудов». В частности, кангасейро Жезуино Брильянте во время жестокой засухи и неурожая атаковал поезда с продуктами и распределял добычу между жителями голодающих деревень.
В те времена обиженный деревенский люд шел искать защиты не у полиции (у которой чаще всего «руки не доходили» наводить порядок в отдаленных районах), а у кангасейрос. И они вершили справедливость так, как сами ее понимали. «Вольные стрелки» были единственным противовесом произволу крупных землевладельцев. Поэтому кангасейрос пользовались уважением и поддержкой у деревенской бедноты.
Самого известного кангасейро, получившего прозвище «генерал каатинги» (каатинга — засушливый бразильский лес, типичная экосистема удаленных от моря областей северо-восточных бразильских штатов), звали Виргулино Феррейра да Силва (Virgulino Ferreira da Silva), но более известен он был как Лампиан (Lampi~ao). Он родился в штате Пернамбуко, в семье фермера. В детские годы Виргулино между его отцом и богатым соседом — землевладельцем Жозе Сатурнино Педрейра разгорелся конфликт. Семья Феррейра потеряла землю, имущество и была изгнана из Пернамбуко.
Семейство нашло приют в соседнем штате Алагоас. Подросшие сыновья стали уезжать на заработки. Однажды, вернувшись домой, они застали жуткую картину — дом был разграблен, а их отец убит солдатами полиции штата по наущению прежних врагов. Это переполнило чашу терпения, и четверо братьев Феррейра посвятили свою жизнь мести. Они примкнули к отряду Синьо Перейра, где прошли боевую подготовку.
Когда Синьо покинул свой пост — отправился в южные штаты, чтобы начать мирную жизнь под чужим именем, новым полевым командиром стал Виргулино. Он оказался дьявольски умен, удачлив и бесстрашен. Виргулино был мастером военных хитростей, например, умел так запутать следы, что два отряда полиции, преследующие его группу, обстреливали друг друга, думая, что воюют с кангасейрос.