Бремя молчания
Шрифт:
Вдруг мое внимание привлекла одна крохотная фигурка. На мальчишке — я решил, что передо мной мальчишка моего возраста или младше, — были черные непромокаемые штаны, черная зимняя куртка, которая явно была ему велика, и черные резиновые сапоги. На руках у него были варежки разного цвета — одна красная и одна зеленая. Черную шерстяную шапочку он надвинул на самый лоб. Мальчик в разных варежках уверенно подтащил серебристую ледянку в форме рыбки к самому крутому склону, возле которого толпились большие ребята, и встал в очередь за тремя высокими старшеклассниками. Те развернулись, расхохотались и бесцеремонно вытолкали малявку из очереди.
— Вот ведь черт! — прошептал стоящий за мной Дейв, и я молча кивнул в знак согласия.
Мне показалось, маленький смельчак спускался целую вечность. Голова на тонкой шее то и дело дергалась, но он держался. Ледянка опасно накренилась только один раз, когда налетела на последний, самый высокий трамплин. Тут шерстяная шапочка слетела с головы смельчака, и из-под нее выбились длинные каштановые волосы, кое-как собранные в конский хвост. Смельчак оказался девочкой! Пока она доезжала последние метры до полной остановки, я полностью и бесповоротно влюбился в нее. До сих пор не могу не улыбнуться, когда вспоминаю тот день, и до сих пор изумляюсь, как быстро Тони завоевала место в моем сердце. Еще удивительнее то, что она и до сих пор царит в нем.
Я поднимаю голову. Догадываюсь, кто ко мне пожаловал! Я встаю из-за стола и иду навстречу агенту Фитцджералду из полиции штата.
Бен
Из окна моей спальни видно машину помощника шерифа. Он остановился у дома Грегори, я вытягиваю шею, чтобы посмотреть, кто приехал с ним, надеясь, что он привез тебя, Калли. Но с ним не ты. Из машины вылезает какой-то коротышка в коричневых брюках, белой рубашке и красном галстуке. Я слежу за ним. Коротышка внимательно осматривает дом Грегори, а потом они с помощником шерифа Луисом звонят в парадную дверь. Наверное, это тот самый специалист из полиции штата, о котором говорила мама. Калли, ну и задала ты всем шороху! Просто поразительно — как тебе удалось всех перебаламутить, не произнеся ни слова?
Сегодня я должен был ночевать у Реймонда, но передумал. По крайней мере я никуда не уйду, пока мы не найдем тебя. Тебе и раньше не нравилось, когда я ночевал у друзей. Бывало, я собирал вещи, а ты сидела у меня на кровати и смотрела на меня так печально, что мне приходилось то и дело повторять: «Калли, завтра я вернусь. Подумаешь, большое дело!» Но ты все равно ужасно грустила. Тогда я разрешал тебе поиграть с моими шахматами, которые папа подарил мне совсем недавно, на Рождество, и ты немножко успокаивалась.
И мама такая же, как ты. Конечно, она всякий раз притворялась веселой и говорила: «Да, конечно, тебе нужно ночевать у друзей, Бен. Мы, юные леди, прекрасно обойдемся без тебя, правда, Калли? У нас есть папа, он составит нам компанию».
По правде говоря, я ночую у друзей, только когда отец дома. Оставлять вас совсем одних я не могу, а когда отец приезжает с Аляски, мне иногда даже лучше держаться от него подальше.
Помнишь вечер, когда он «учил тебя говорить»? Это было прошлой осенью, ты тогда ходила в первый класс. Мамы почему-то не было дома. Кажется, она поехала в школу, куда ее вызвала твоя учительница. В общем, мы остались на папином попечении. Он сидел в своем любимом зеленом кресле и разглагольствовал. Он считал, что в школе напрасно поднимают столько шума из-за твоего молчания. Сначала он говорил спокойно, а потом как будто что-то задумал. Вдруг он спросил у тебя:
— Калли, хочешь сделать маме приятное?
Конечно, ты закивала — ты была очень рада.
Папа велел тебе подойти к нему и посадил тебя на колени. Ты смотрела на него большими глазами, все ждала, что он скажет тебе, какой сюрприз он приготовил для мамы. Вид у папы был такой довольный, что я тоже подошел и спросил, не могу ли и я поучаствовать.
Отец улыбнулся:
— Ты молодчина, Бен, но кое-что для мамы может сделать только Калли. — Потом он посмотрел на тебя. — Калли, разве не замечательно будет, если ты скажешь маме, что ты ее любишь? Она очень обрадуется, и я тоже.
Твое личико сразу поникло. Ты поняла, что папа просит тебя сделать невозможное.
Отец сказал:
— Да ладно, Калли, у тебя получится! Заставь себя сказать: «Мама».
Ты затрясла головой и изо всех сил зажмурила глаза.
— Перестань упрямиться, Калли, и скажи: «Мама». — Он произнес слово по слогам, растягивая губы — так обращаются к малышам, когда учат их говорить.
Ты еще сильнее зажмурилась и сжала губы.
— У тебя все получится, Калли. Разве тебе не хочется порадовать маму? Ну-ка, повторяй за мной: «Ма-ма».
Ты не стала повторять и попыталась слезть с отцовских колен.
— Нет-нет, сиди. Повторяй за мной, Калли! А ну, говори сейчас же! — заорал он. Он развернул тебя к себе и принялся пальцами давить на щеки, пытаясь раскрыть тебе рот, чтобы ты заговорила.
— Перестань, — сказал я довольно тихо.
Но он все не унимался, хотя ты уже беззвучно плакала.
— Прекрати! — сказал я громче, и тогда отец повернулся ко мне.
— Убирайся отсюда, Бен! У нас с Калли урок. Мы учимся говорить. Продолжай, — обратился он к тебе.
— Перестань! — закричал я. — Оставь ее в покое! Она не может сказать ни слова, она не может говорить! Если бы она могла, она бы уже давно заговорила сама! Оставь ее в покое! — Я сам не ожидал от себя такой смелости. Ты перестала плакать, и вы с отцом оба уставились на меня с таким видом, словно на Землю прилетели марсиане.
— Не мешай нам, Бен. Иди к себе в комнату, — сказал отец тихо, но меня почему-то затрясло от страха.
— Нет. Оставь ее в покое, она не может говорить!
Отец вскочил с кресла, а тебя швырнул на пол — ты приземлилась на попку. Я закричал:
— Беги, Калли!
Но ты никуда не убежала. Сидела на полу и смотрела на нас.
— Слыханное ли дело? — тихо заговорил отец. — Девчонка — тупая дура, к тому же немая, а сын нахальничает и учит меня жить… Фантастика! Ничего, я придумал еще один способ, как заставить ее говорить. Вставай, Калли!
Ты быстро встала.
— Вот Бен думает, что он самый умный и знает ответы на все вопросы. Ему кажется, что ты не умеешь говорить. Ну а по-моему, все не так. Я ведь отлично помню, как ты говорила раньше. Ты болтала без умолку… Наверное, чтобы ты снова заговорила, тебя нужно подхлестнуть… — Неожиданно отец развернулся ко мне и со всей силы врезал по затылку — я чуть в обморок не брякнулся.