Бремя тела
Шрифт:
— Вот и пришли, — спокойно сказал Георгий и уверенно дернул дверь. — Прошу.
Впечатления захлестнули Ксению. Красивый холл, ковровые дорожки на мраморной лестнице — она даже плохо запомнила, как придерживая за локоть, Георгий вел ее наверх, затем по коридору до двери их номера. Номер был просто огромным: в дальнем углу, у кровати, в вазе стоял букет роз, а посередине стоял сервированный стол. Такой белой скатерти и таких блестящих, сверкающих столовых приборов Ксения никогда не видела. Пока они с Георгием раскладывали вещи и после, открыв дверь на небольшую лоджию, смотрели на вечерний город, в номер на небольшой тележке привезли еду, в ведерке для шампанского появился лед и бутылка с желтой блестящей фольгой.
— Что, вот так, просто все? Я думала, ужин нужно будет готовить, помогать, — Ксения с недоверием посмотрела на стол.
— Нет, Ксения, кажется, я предусмотрел все, надеюсь. Четырнадцатое февраля бывает только раз в году, а, может, и раз в жизни, если по-настоящему. Нужно уметь радоваться жизни и расслабляться, когда есть такая возможность. Ты мне только скажи, нравится тут тебе? Не стесняйся только, по-честному давай.
— Нравится, — тихо ответила Ксения.
— Тогда, прошу, — торжественно произнес Георгий и, подойдя к столу и достав зажигалку, зажег свечи.
Ксения захлопала в ладоши и промчалась по ковру к двери, чтобы выключить свет. Ее сердце сжималось от счастья — именно счастья, ей казалось, что это ощущение она не перепутает ни с одним другим. Все было очень красиво, так, как она себе представляла, когда думала о настоящих чувствах, о встрече со своим принцем. Да и вовсе это не должен был быть принц, а красивый и добрый человек, как Георгий. Ксения уже примеряла других знакомых ей парней к его образу, но тех, кто был бы похож хотя бы в общих чертах, не находила.
«Смотри, Ксюша, как все здорово! А ты чего-то боялась, волновалась, гадала, что да как будет. Но ведь все отлично. Лучше и придумать сложно. И чего теперь скрывать хотя бы от себя самой, что Георгий симпатичный, что он тебе нравится, Ксюша? Верно, незачем. Наслаждайся, ты попала в сказку».
Ксения не замечала ничего вокруг. Георгий улыбался. Она улыбалась в ответ и смотрела в его глаза, стараясь уловить в них нечто — она до конца не понимала даже, что именно. Ее перестали интересовать детали, вкус еды, минуты, которые неумолимо бежали. Она не заметила даже тихую музыку, которая как по велению волшебной палочки стала откуда-то звучать. После первого бокала шампанского исчезли все волнения, которые еще оставались. Георгий о чем-то ей говорил, взяв ее руку в свою и легонько поглаживая. Его рука была горячей и немного шершавой. В Ксении проснулся аппетит, и она почти в одиночку съела целый противень чего-то очень вкусного, от которого невозможно было оторваться. После второго бокала шампанского начала говорить она, сбиваясь, сама не отдавая себе отчет в том, что говорит и как подбирает слова. Георгий смеялся до слез, время от времени поглаживая ее руку.
Выпив по третьему бокалу шампанского, они начали рассказывать друг другу анекдоты и смешные истории из своей жизни. Ксения была настолько увлечена, что не заметила на мгновение появившуюся официантку и того, как в ведерке со льдом появилась взамен опустошенной еще одна бутылка шампанского, а на тележке вместо блюд с мясом десерт — ваза с фруктами и по кусочку шоколадного торта на маленьких, почти игрушечных тарелочках.
Снова шампанское — Ксения уже плохо понимала, что происходит, когда Георгий пригласил ее на медленный танец.
— У меня голова кружится, давай помедленнее… давай…
Она сама прижалась к нему, а он ее поцеловал. Он не сопротивлялся: какая ерунда, преподаватель и студентка, между ними не может быть ничего общего, тем более такого, а должны быть просто эвристические беседы, прогулки, помощь и, пожалуй, все. Она расстегивала на нем рубашку, он гладил ее шею, стараясь при этом, чтобы она не упала, оступившись на краю ковра.
Постель показалась Ксении фантастически мягкой — будто падаешь в
«Ну, давай, я хочу чтобы ты… Ксюша, о чем ты таком думаешь? Такая недотрога, а сейчас сама собираешься его подстегивать? Напрасно, он знает, что делает. Как хорошо! Пусть это продолжается вечно, а не заканчивается. Сколько сейчас времени? Ночь? Здесь нет часов. И не надо, совсем не надо. Не хочу смотреть на часы и считать, сколько времени у нас осталось, чтобы быть вдвоем. Я не хочу отсюда уходить. Ксюша, тебе так хорошо, как никогда. А ты еще думала, принимать приглашение или нет!»
Все случилось само собой. Ксения почувствовала, что он готов к этому. Готова была и она. Он держал ее ноги на своих плечах. «Какие теплые руки, как мне хорошо!», — подумала Ксения. Она ничего не говорила ему, только слушала свое дыхание и его. Было немного больно — но лишь на мгновение. Ксения обнимала Георгия и поглаживала его спину. Они раскачивались на мягкой кровати все быстрее и быстрее. Ксения прижимала Георгия к себе, ей вдруг захотелось никогда его не отпускать. У нее сбивалось дыхание, она что-то простонала, но он не обратил внимания. Его поглощала страсть, по которой он изголодался.
На потолке, в свете догоравших на столе свечей, Ксения видела движение двух теней — его и ее. Чувствуя, как тепло разливается по всему телу, она закрыла глаза и вздрогнула. Георгий застонал. Снова стало немного больно. Так продолжалось секунд десять, не больше. Ксения снова посмотрела в потолок, и ей показалось, что там, кроме двух теней, есть нечто знакомое, то, о чем она позабыла. Но сон давал о себе знать.
— Я люблю тебя, — прошептал Георгий, пытаясь отдышаться.
— И я тебя, — прошептала в ответ Ксения и поцеловала его.
Свечи догорели и погасли почти одновременно. Комнату изредка освещали отблески фар. «Ты единственная и неповторимая, Ксюша, ты достойна этого счастья», — это было последнее, что, словно отблеск фары, мелькнуло в сознании Ксении перед тем, как она уснула, обнимаемая Георгием. Она даже не поняла, что это прошептал ей он.
Те, кто утверждает, что в самые счастливые дни нашей жизни сны обходят нас стороной, просто не находит в себе сил для того, чтобы их запомнить. А Ксения запомнила, очень хорошо запомнила. Сон прошел столь же мимолетно, как и тот вечер, самый счастливый в ее жизни. Да и запоминать во сне было особо нечего. Она снова была на кухне у бабы Лары, только не сидела с ней за столом, а стояла сзади, у плиты. Она ничего не говорила, а просто слушала, пытаясь разобрать, о чем говорят те, кто сидел за столом и пил чай. С бабой Ларой беседовала… Нет, такого не может быть, ведь они друг друга не знали и не могли никак знать. Что за ерунда? Это просто сон, не более. Это все не по-настоящему, это галлюцинации, фантазии, да что угодно!
За столом на кухне у бабы Лары сидела Вероника Петровна.
«Я уже не девственница и меня больше ничего не пугает, — хотела сказать им Ксения. — То, чем вы меня стращали, всякими силами и тем, что с ними я не могу справиться, что они сведут меня с ума, что все закончится именно этим. Нет! Теперь вы видите, что я была права, когда не цеплялась за первого встречного, а ждала единственного. Вот он и нашел меня сам. Но я не сержусь ни на тебя, баба Лара, ни на вас, Вероника Петровна. Вы правы, уж лучше перестраховаться. Ну, что же вы не поздравляете меня, а молчите и делаете вид, будто не видите меня? Ну, хорошо, обижайтесь дальше».