Бремя
Шрифт:
— Тебе, наверное, неприятно это рассказывать?
Она махнула рукой, улыбнулась кончиками губ.
— Уже всё равно. Мы с тобой уже никогда не увидимся.
— Хотел бы и я поделиться чем-нибудь сокровенным.
Юдоль бережно коснулась кончиками пальцев моей щеки.
— Давай трахнемся? — предложила она.
— Что?
— У нас есть день. Почему бы и нет? Это единственное, что нам остается.
Тяжело сглотнув, я смутился, чувствуя, как начинают гореть щеки. Её пальцы нежно скользнули по моим ушам, оставляя после себя приятное покалывание.
— Я…
Юдоль
— Если ты делаешь это, чтобы успокоить меня, то…
— Замолчи, пожалуйста.
Она села на мои колени, обняла. Я захотел вновь заплакать от избытка чувств, схватил в обе ладони её лицо и начал жадно целовать. Она ответила жарко, от её прикосновений загорелись шея и грудь. Ощутил, как распухает в штанах. Я погрузился в пьянящую бездну. Не заметил, как исчезли плащ, роба, сапоги, а затем и штаны. В отличие от Юдоль её раздеваю неумело, пальцы едва слушаются, поэтому она мне помогает.
Жадно захватил губами её соски, те приподнялись под моим языком. С трудом себя контролируя, я застонал. Юдоль обвила руками мою шею, поцеловала жадно. Она погрузилась в меня и начала медленно-медленно двигать бедрами, постепенно убыстряясь. От волны удовольствия закрыл глаза. Наши тела слились, и все беды, все ужасы отошли на второй план. Остались лишь восторг, страх и облегчение — странный коктейль чувств.
Я положил Юдоль на спину, крепко прижимая к себе
— Быстрее, — зашептала она мне в ухо, а затем легонько укусила мочку.
Задышал часто, с хрипами. Оргазм наступил слишком быстро. Я вздрогнул, ощущая на подбородке обжигающее дыхание. Спина выгнулась дугой. Мир взорвался снопом ослепительных брызг.
Я повалился на бок, но Юдоль из рук не выпустил.
— Прости, — сказал я. — Получилось слишком быстро… Я…
Она положила кончик указательного пальца мне на губы.
— Помолчи, пожалуйста. И поцелуй меня еще раз.
Она заснула мгновенно, кутаясь в мой плащ. Я же не могу сомкнуть глаз и пялюсь в потолок. После секса чувствую себя опустошенным. Но это приятная опустошенность. Юдоль сделала всё возможное, чтобы мы оба расслабились.
В абсолютной тишине так легко забыться. Свеча почти догорела, и скоро подвал погрузится в абсолютный мрак. Но мне нестрашно. Ни капли.
Интересно: сколько сейчас времени? Наступило ли утро? Впрочем, под куполом все равно не разобрать.
Мне отчего-то важно сейчас увидеть солнце. Погреться в его лучах, подставляя руки и лицо. Как мне поступить? Сопротивляться бесполезно. Даже если повезет и доберусь до купола, дальше идти некуда. Наверняка сработает какое-нибудь хитрое заклинание и от меня останется лишь горсть пепла, что развеет ветер. А если воспользоваться склянками старика? Нет. Тоже глупость. Я даже не знаю, как они срабатывают и зачем нужны.
Остаётся только одно.
Предать.
Предать Верзилу, Юдоль, Капитана, Болтуна и Гоблина. Вспомни, дурак, их лица. Вспомнил? Молодец. Ты обречешь их не только на страдания, но и выкинешь из игры. Но! Всегда есть "но". Они вернутся в реал невредимыми и богатыми. По крайней мере, не будут ни в чем нуждаться, как говорил Шут. И если на Верзилу и Болтуна мне начхать, то на Юдоль, Капитана и Гоблина — нет.
Я стиснул челюсти, злясь на себя.
Проклятье! Хватит ли денег Юдоль, чтобы выкупить дочь из рабства? А сможет ли Гоблин спасти жену? А Капитан выживет без игры? Что будет с ним? И теперь предположим, я отказываюсь помогать Искусственному Интеллекту. Просто предположим. И нас всех ждет медленная, мучительная деградация. И никаких денег. Печальная концовка. И для группы, и для меня.
Лег на спину.
Ну, вот я съедаю ампулу. Получаю бонусы и опыт. Плюю на соклановцев, обрекая тех на виртуальную смерть. Затем вливаюсь в ряды местного Темного Властелина и, точно собачка, выполняю приказы Искусственного Интеллекта. Какие у всего это преимущества? Легкий опыт, сохранение рассудка, огромный шанс выйти из игры. А про группу я ведь забуду рано или поздно. Их жизнь в реале меня не касается. К тому же вспомни, как они издевались над тобой, унижали. Тебе выпал прекрасный шанс и отомстить, и сказать спасибо.
Я тяжело вздохнул, посмотрел на спину Юдоль. Тогда почему так мерзко на душе? Представил, как буду убивать детей, насиловать их матерей и сжигать дома. Впереди меня ждут только боль и разрушения, как бы пафосно это ни звучало.
Выбора нет.
— Ты чего не спишь?
Юдоль повернулась ко мне и сонно улыбнулась. Такая невообразимо красивая, такая… слабая.
— Мысли мучают, — сказал я и поцеловал её в губы. Она ответила в ответ и прижалась ко мне.
— Ты все равно ничего не придумаешь.
— Возможно.
— Тогда зачем себе забивать голову?
— Не знаю…
Выбора нет. Выбора нет. Выбора нет.
— Можно личный вопрос? — спросил я, водя указательным пальцем по линии плеч. — Прости, если обижу.
— Говори уже, дурачок.
Сердце щемяще ёкнуло от того, как она произнесла слово "дурачок".
— Сколько денег тебе нужно, чтобы освободить дочь?
Она хмыкнула.
— Много.
И попыталась обнять меня, но я настаиваю:
— Скажи, пожалуйста, сколько конкретно.
— Ты ведь все равно не разбираешься…
— Юдоль.
Она грустно улыбнулась.
— Сто двенадцать тысяч мегаединиц, Одиссей. Для сравнения: я в год получаю не больше десяти тысяч. И то после вычета налогов и трат на поддержание бака сумма значительно уменьшается.
Сто двенадцать тысяч мегаединиц, мысленно повторил я себе. Сто двенадцать тысяч мегаединиц. Не забудь, дурак!
— Понятно, — сказал я. — Спасибо, что поделилась.