Бригада
Шрифт:
Сидящий на лошади Пэт наклонился, чтобы подхватить его.
— Нет, — застонал Эндрю, — я не могу, не могу.
— Черт возьми, Эндрю, надо.
Ординарцы бережно, словно маленького ребенка, подняли Эндрю и передали Пэту, который крепко обхватил его.
Просвистел еще один снаряд. От ужаса Эндрю спрятал лицо на груди у Пэта. Снаряд разорвался так близко, что их забросало снегом.
Пэт поскакал вперед. Рядом ехал ординарец, державший лошадь Пэта за поводья. Каждый шаг отдавался в груди Эндрю резкой, обжигающей болью, как будто в него вонзали нож. При каждой попытке вдохнуть у него начинался приступ кашля и его чуть ли не рвало кровью, накопившейся в легких.
Он снова открыл глаза. Все плыло, как в тумане, и он почувствовал себя еще более беспомощным.
— Очки, я потерял очки.
— Все хорошо, Эндрю, ты справишься, все будет хорошо.
Пэт повторял эти слова снова и снова, словно успокаивал ребенка. Лошадь резко остановилась, затем Эндрю обдало горячим паром поезда, и только сейчас он понял, как ему холодно, его начал бить озноб. К нему потянулось множество рук, появились носилки.
Эндрю посмотрел вверх. Перед ним мелькали испуганные лица, кто-то выругался. И когда он наконец увидел Эмила Вайса, который стоял над ним, как ангел-хранитель, то готов был расплакаться.
Это напомнило ему Геттисберг. Тот же отеческий взгляд, какой он видел, когда его несли в полевой госпиталь за Семинарским холмом.
Эмил исчез из виду, и Эндрю позвал его. Затем он почувствовал руку на своей руке.
— Я здесь, сынок, здесь.
Его занесли в вагон. Там было темно и жутко, сквозь бронированные стены доносился гром пулеметных очередей. Носилки поставили на пол, и Эмил присел рядом на корточки. Вошел Пэт и встал за спиной у Эмила, наблюдая, как доктор расстегивает шинель Эндрю.
— Мне нужно снять мундир, Эндрю, это будет больно.
Эндрю кивнул, Эмил обхватил его и приподнял. Начался новый приступ кашля, рот наполнился кровавой пеной.
Эмил снял с него шинель, затем мундир и рубашку, которые санитар разрезал большими ножницами, и положил Эндрю обратно на носилки. Эндрю почувствовал, что поезд тронулся, и испуганно посмотрел на Пэта:
— Все спаслись?
Пэт кивнул.
— А броневики?
— Экипажи спаслись.
Эндрю закрыл глаза. Они потеряли все свои бронемашины. Накатил новый приступ боли, и как он ни старался, не мог думать ни о чем другом.
— Эндрю, не закрывай глаза, не спи! — настойчиво произнес Эмил почти с отчаянием.
Открыв глаза, Эндрю прямо перед собой увидел лицо склонившегося над ним Эмила.
— Эндрю, у тебя внутреннее кровотечение, так как в правом легком застрял осколок. Нужно его вынуть.
— Пэт, Рим, — прошептал Эндрю.
Пэт наклонился.
— Любой ценой удержите Рим. Я останусь здесь. Не отправляйте меня в Суздаль.
— Эндрю, пора, — прервал его Эмил.
— Я останусь в Риме. Здесь мое место. — Он схватил Эмила за плечо. — Эмил?
— Да, сынок?
— Только не оставляй меня калекой.
Доктор кивнул. Затем появился ватный тампон.
— Дыши глубже, Эндрю.
Эндрю почувствовал едкий запах эфира.
Глава 5
Генерал Патрик О'Дональд, согнувшись от усталости, вошел в помещение штаба и остановился. Ему казалось, что после всего происшедшего просто войти и сесть за письменный стол — это кощунство. Он замялся и посмотрел на Калина, который уже давно сидел в кабинете и ждал его.
— Как он?
— Потерял много крови. Эмилу удалось остановить кровотечение, но ранения в грудь всегда очень коварны. Бывает такая серьезная рана, что человек, кажется, не выживет, а он выживает, но в большинстве случаев в легкие попадает инфекция и… — Голос Пэта задрожал.
— Господи, помоги! — прошептал Калин. — Не думал, что его ранят. Сначала погиб Фергюсон, Готорн еле-еле ходит, теперь Эндрю.
— Вокруг него всегда была какая-то аура неуязвимости, — вздохнул Пэт. — Есть такие люди, с которыми, кажется, ни за что не может случиться ничего подобного. И так было с Эндрю. Теперь его аура уничтожена, и это трагедия для нашей армии.
Ему было страшно об этом говорить, но он видел глаза людей, узнавших о том, что Эндрю ранен и, возможно, смертельно. Было такое ощущение, что эта новость пришла раньше поезда. На станции толпилась тьма, поистине тьма народа. Многие не скрывали слез. В этот момент Пэту представилось, что сама ткань армии начала расползаться.
Он обреченно кивнул, когда Калин жестом пригласил его сесть на место Эндрю. Как только Пэт оказался за его рабочим столом, он почувствовал, как весь груз ответственности, лежавший на Эндрю, обрушился на его плечи.
— Теперь все изменится, — сказал Калин после долгой паузы.
— Почему? — удивился Пэт.
— Оборона Рима была идеей Эндрю. Без его командирских способностей мы не сможем удержать город. Извини, Пэт, я не хотел тебя обидеть.
Пэт кивнул:
— Я не Эндрю, я сражаюсь, где мне скажут.
— Поэтому, я считаю, нам пора отступать.
— Сэр?
— Ты меня слышал, Пэт. Эндрю ранен. Одному богу известно, когда он вернется в строй. Хорошо, если через месяц. А если, не дай бог, никогда? — Ужаснувшись собственным словам, президент опустил голову.
— Если Эндрю умрет, мы будем продолжать сражаться. Это то, чего он хотел, сэр. А за секунду до того, как Эмил усыпил его эфиром, он просил меня любой ценой удержать Рим. Это были его последние слова.
— Ты знаешь, я был против перевода войск в Рим, — ответил Калин так, будто не слышал, что сказал Пэт.
— Это решение было принято еще неделю назад.
— Да, но Эндрю больше не командует.
Пэт вздохнул и закрыл глаза. Единственное, что ему сейчас было нужно, это хороший глоток водки. Он знал, где у Эндрю стояла бутылка, но решил, что сейчас не время. После этого разговора, или после следующей битвы, или после войны, или, лучше всего, когда Эндрю вернется сюда, за свой рабочий стол.