Бригада
Шрифт:
Прошла длинная вереница лошадей, груженных провизией и боеприпасами. Все они направлялись на запад.
— Как в древности, — произнес кто-то за спиной у Гаарка на его родном языке.
Он оглянулся и увидел Джурака, приближающегося к нему в сопровождении штаба. На нем был теплый плащ. Джурак подъехал и соскочил с коня.
— Когда я такое вижу, то начинаю думать, что мы вернулись во времена легенд.
— Мы сами создаем легенды, — ответил Гаарк. — Все это, — он показал на идущие в темноте колонны, — легенда, воплощенная
— Нужно объявить привал. У них был тяжелый день. Из-за этого проклятого мороза мы теряем сотни воинов.
— Ты слышал о Кине?
Джурак показал на флаг в руке Гаарка.
— Так это правда?
— Видимо, да.
— Он мертв или ранен?
— Скоро узнаем. В любом случае это сокрушительный удар для их армии.
— Что говорит посол?
— Они не пропустили его к себе, но передали письменное послание. Если умрет Кин, исчезнет то, что связывало их армию воедино. Произойдет раскол, и каждая из сторон будет сама за себя. Он был единственным связующим звеном, не русским и не римлянином. Поэтому мы должны усилить атаку. Я хочу, чтобы не только патрулирующие отряды, а вся наша армия была через три дня у ворот Рима.
— Не стоит торопиться, Гаарк. У нас есть время. Наша железная дорога в тридцати милях отсюда. Чтобы проложить сюда рельсы, потребуется не менее десяти дней. — Он показал в сторону Капуа. — Насколько я понимаю, они не успели разобрать свои пути к западу от города. Поэтому, как только мы дойдем до Капуа и отремонтируем мост, у нас будет открытый путь на Рим. Мы переправим боеприпасы, дадим воинам отдохнуть, а затем двинемся вперед. Войска устали.
— Мы будем наступать. В настоящий момент они ослаблены. Если мы начнем наступление сейчас, мы победим.
— Я вижу, ты уже знаешь.
Оливия Варинна Фергюсон подставила Винсенту стул, на который он сел со вздохом облегчения.
— В рану попадает холод, и из-за этого иногда очень трудно ходить.
— Тебе нельзя выходить в такую погоду, — отчитала его Оливия, наливая чай.
Винсент поблагодарил ее за чай и обхватил кружку руками, пытаясь согреться. Он увидел у Оливии на рабочем столе последний номер «Гейтс иллюстрейтед», на первой странице которой крупными буквами было написано: «КИН РАНЕН».
Накануне вечером между Винсентом и Гейтсом произошел серьезный спор. Издатель считал, что народ Суздаля имеет право знать правду, на что Винсент пригрозил ему закрыть газету, если в печати появится хоть одно слово о Кине. К сожалению, пришла телеграмма от президента с указанием опубликовать всю правду, и спор был окончен.
— Ничего нового не слышно, — вздохнул Винсент.
Оливия опустила голову; было похоже, что она молится. Винсент оглядел мастерскую. Еще не наступил рассвет, а служащие уже начали собираться, усаживаясь за свои столы. Почти у каждого был экземпляр газеты, и они о чем-то перешептывались
После смерти Чака Оливия взяла на себя контроль за исследованиями и артиллерийско-техническим снабжением. Сначала Винсент думал, что это всего лишь сентиментальная уступка со стороны Эндрю, но, как видно, Чак все как следует продумал заранее. Он уже давно научил ее читать. А в последний год жизни он по нескольку часов ежедневно растолковывал ей все тонкости своей работы. Несмотря на то что Чака не было в живых, на столе лежали его тетради с подробными чертежами и сложными схемами. Винсенту показалось, что его друг просто ненадолго вышел из-за стола и пошел прогуляться. Все выглядело так, словно он вот-вот вернется с горящей в глазах новой идеей.
— Похоже, мы все постепенно уходим, — вздохнул Винсент. — Майна, Мэлади, столько ребят из нашего полка, твой Чак. Я почти калека, а теперь Эндрю… — Его голос задрожал.
Оливия взяла его руку и крепко сжала.
— Чак здесь, Винсент.
Винсент посмотрел ей в глаза. Странно, что, несмотря на безобразный шрам, который оставил на ее лице взрыв порохового склада много лет назад, она продолжала излучать красоту, перед которой Чак преклонялся до конца своих дней.
— Ему так с тобой повезло, — произнес Винсент и залился краской от смущения. Он вспомнил тот вечер, когда они первый раз встретились. Она тогда была служанкой в доме у Марка и пыталась соблазнить Винсента, пока он принимал ванну.
Винсент потупил взгляд. Он никогда не говорил об этом Чаку и всем сердцем надеялся, что она тоже не сказала.
— Как твоя жена? — спросила Оливия, и по ее тону Винсент понял, что она тоже вспомнила о том вечере.
— Отлично.
— Надо бы навестить ее и детей. Кстати, а детям Эндрю сказали?
— Да, вчера. Это было очень тяжело.
— Бедняжки. Я страшно жалею, что мы с Чаком так и не завели детей.
После смерти Чака Оливия держалась очень мужественно, но Винсент понимал, что ей это дается нелегко, что она все время находится на грани срыва.
Он похлопал ее по руке и встал.
— Я получила информацию о бантагских ракетах.
— Мы потеряли из-за них семь броневиков.
— А остальные, как я понимаю, были брошены во время отступления?
Винсент кивнул. Эта информация пока держалась в тайне. Русские относились к броневикам как к символу победы над ордой, и новость о потере машин могла оказаться настолько шокирующей, что даже Гейтс согласился не опубликовывать ее.
— У нас нет времени менять оборудование и реконструировать броневики, утолщая броню. Завод выпускает по одной машине последней модели ежедневно. Если мы начнем сейчас все переделывать, то потеряем несколько недель, а может, и больше.