БРИКС против диктатуры доллара
Шрифт:
Их экономические отношения, кажется, также прогрессируют. В мае прошлого года, вскоре после аннексирования Крыма, Россия объявила о сделке в размере 400 млрд долларов на поставку 38 млрд кубометров газа в Китай, ежегодно и в течение 30 лет, начиная с 2019.
Договор между государственным энергетическим гигантом России Газпромом и Китайской национальной нефтегазовой корпорацией предусматривает строительство газопровода длиной в 2500 км к китайской провинции Хэйлунцзян (где, между прочим, две страны практически начали войну несколько десятилетий назад). Хотя точная цена остается тайной, кажется, что Россия пошла на серьезные уступки после десяти лет переговоров, чтобы обеспечить успех этой сделки.
Кроме того, в ноябре
Может показаться, что это предвещает углубление двусторонних отношений. Но есть заминка: газовые предложения усиливают значительный двусторонний торговый дисбаланс с Россией, поставляющей сырье в Китай и импортирующей китайские изделия. И газовые сделки не наверстают упущенный доступ России к западным технологиям, которой необходимо развивать пограничные арктические месторождения и стать энергетической сверхдержавой, а не только АЗС Китая.
На самом деле проблемы с китайско-российским союзом уходят значительно дальше. Своим экономическим, военным и демографическим ростом Китай вызывает значительную тревогу в России. Рассмотрим демографическую ситуацию в Восточной Сибири, где шесть миллионов россиян живут на границе с почти 120 миллионами китайцев.
Кроме того, экономическая и военная мощь России была в упадке, в то время как в Китае их рост просто взорвался. Беспокойство по сравнению с обычным военным превосходством Китая, вероятно, частично мотивированно объявлением Россией в 2009 году новой военной доктрины, которая явно оставляла за собой право на использование ядерного оружия; это напоминает силовую позицию Америки во время холодной войны, направленную на сдерживание превосходящих советских войск в Европе. Эти дисбалансы предполагают, что Россия будет противостоять тесному военному союзу с Китаем, даже когда две страны развивают тактически взаимовыгодные дипломатические отношения.
Готовность Китая к сотрудничеству с Россией также имеет свои пределы. В конце концов, стратегия развития Китая зависит от его дальнейшей интеграции в мировую экономику – и, в частности, надежного доступа к американским рынкам и технологиям. Легитимность коммунистической партии Китая зависит от сильного экономического роста, и он не будет рисковать этой стратегией ради какого-то «авторитарного союза» с Россией.
Даже в рамках многосторонних форумов отношения между Россией и Китаем далеко не гармоничны. Учитывая, что экономика Китая больше, чем экономики остальных четырех стран БРИКС, вместе взятых, инициативы группы – в том числе ее нового банка развития – по-видимому, отражают непропорциональное китайское влияние. И хотя Шанхайская Организация Сотрудничества способствовала некоторым дипломатическим согласованиям, Китай и Россия остаются заблокированными в своей борьбе за влияние в Центральной Азии.
Китайско-российский союз в ХХ веке был продуктом слабости Китая после второй мировой войны и в начале холодной войны – и даже тогда это продолжалось чуть больше десяти лет. Сегодняшний Китай является сильным, и вряд ли подойдет слишком близко к России, чей упадок был ускорен недальновидностью своего лидера.
Проще говоря, когда дело доходит до китайско-российского союза, бросившего вызов Западу, история обычно не повторяется. Вопреки надеждам Путина, 2014 год не войдет в историю, как год успешной российской внешней политики.
Россия и Бразилия вылетают из БРИК?
Керем Алкин,
В отличие от политиков, которые спустя шесть-семь лет после окончания холодной войны с оптимизмом смотрели в будущее, в опубликованных в период с 1997 по 1999 годы докладах ведущие мозговые центры выражали опасения по поводу того, что в XXI веке мир будет иметь дело с весьма сложными, комплексными проблемами. Как подчеркивалось в большинстве этих докладов, всемирная борьба с бедностью ведется недостаточно эффективно, а средний уровень жизни населения земного шара не растет ожидаемыми и приемлемыми темпами. По всему миру бедность лишь углубляется, что подрывает усилия многих стран стать демократическими правовыми государствами, в то время как отсутствие возможности получить адекватное образование вынуждает сотни тысяч человек искать альтернативы в тысячах километров от родных мест.
Более того, если в конце 1990-х годов вопрос миграции измерялся сотнями тысяч переселенцев, то в наше время он превратился в гигантскую проблему «нелегальной миграции», которую создают миллионы рискующих собственной жизнью людей. Эти оторвавшиеся или оторванные от своих домов и стран люди, которым не разрешено иметь собственное государство, ведут борьбу за выживание в лагерях беженцев, в жалких условиях, которые нельзя принять ни разумом, ни сердцем. Доклады, о которых идет речь, предупреждали, что такое положение указывает, что в XXI веке сложились все условия для подпитки и эскалации международного терроризма. И хотя внимание на данном факте было заострено еще на закате прошлого столетия, ведущим странам и политикам, как видно, не удалось предотвратить этот риск.
Когда клубок вызовов, обозначенных ведущими исследовательскими центрами, сделал очевидным то обстоятельство, что семь крупнейших экономик мира («группа семи») не способны адекватно бороться с распространением эпидемических заболеваний, а также возникновением местных, региональных конфликтов и войн, экологических катастроф, США в 1999 году предложили проект создания «группы двадцати». В эту организацию влились 11 наиболее интенсивно развивающихся стран (в том числе и Турция) – как влиятельные силы, потенциально способные изменить экономическую и политическую судьбу мира в XXI веке.
В число этих 11 избранных развивающихся стран вошли Китай, Индия, Южная Корея, Индонезия в Азиатско-Тихоокеанском регионе, Бразилия, Аргентина, Мексика на американском континенте, Саудовская Аравия, Африка в ближневосточном и африканском регионах и, наконец, Турция и Россия в евразийском регионе. Десять лет назад Джим О’Нил (Jim O’Neill), ведущий экономист одного из американских финансовых учреждений, выделил группу из четырех развивающихся стран, предложив термин «БРИК». Среди всех интенсивно развивающихся экономик в последние десять лет этот квартет, название которого происходит от начальных звуков англоязычных наименований таких стран, как Бразилия, Россия, Индия и Китай, привлек, пожалуй, наибольшее внимание всего мира, попав буквально во все доклады международных экономических структур.
Теперь же автор термина «БРИК» О’Нил утверждает, что в скором времени эта четверка претерпит распад. Уже сегодня обрушилась экономика Бразилии, хотя в период правления своего легендарного президента Лулы да Силвы (Lula da Silva) страна сделала настоящий прорыв в экономике, выйдя на профицит текущего счета и став флагманом стран Латинской Америки. Однако на состоявшемся минувшим летом чемпионате мира по футболу в Бразилии трибуны освистывали своего нынешнего президента – Дилму Руссеф (Dilma Roussef) из партии Лулы да Силвы, а ее победа во втором туре недавних президентских выборов была истолкована как негативное для бразильской экономики событие. Неблагоприятная экономическая ситуация складывается на сегодняшний день и в России.