Бриллиантовая пыль
Шрифт:
Все так же молча партнеры миновали открытые настежь ворота и вышли из Летнего сада на набережную.
– Вы надолго в Санкт-Петербурге? – прервал затянувшуюся паузу Борштейн.
– Завтра уезжаю… – ответил Краузе.
– Может быть, останетесь на пару дней? Познакомлю вас со своей семьей…
– Увы, не могу, – покачал головой Краузе. – Десятого апреля пароходом компании «Уайт Стар Лайн» я отплываю в Нью-Йорк, а у меня еще дела в Париже.
– Жаль, – пожал плечами Арнольд Карлович.
– Когда я могу
– Закладные расписки – вы же знаете – я держу здесь, – Борштейн вытащил из внутреннего кармана свой портсигар и щелкнул потайным замочком, – а векселя – в моем банковском сейфе. Если угодно, я завтра привезу все это куда вы скажете.
– Давайте я заберу у вас закладные сейчас, а векселя – потом. За ними приедет доверенное лицо из Швейцарии, – поспешил предложить Краузе, обрадованный тем, что он относительно легко добился своего.
– Как же я могу отдать бумаги на предъявителя… на такую сумму… незнакомому человеку? – вяло возразил Борштейн, не выпуская из рук портсигара с закладными.
– Давайте сделаем вот как, Арнольд, – сказал находчивый адвокат, – вы отдадите мне бумаги вместе с этим портсигаром. У человека, который будет выполнять вместо меня функции Арбитра, будет на руках ваш портсигар. Другой такой вещицы все равно не сыщешь, так что вы без труда узнаете Арбитра, когда он явится к вам.
– А что если ваши прогнозы насчет всеобщей войны все-таки не оправдаются, и российские векселя будут погашены? – спросил Борштейн, не в силах отвести глаз от портсигара, перекочевавшего в руки адвоката.
– Тогда вы получите назад свой портсигар в целости и сохранности со всем его содержимым, – ответил Краузе, засовывая металлическую коробочку за отворот пальто.
Фриц Краузе не обманул Борштейна – он действительно спешил. Через трое суток после встречи в петербургском Летнем саду адвокат уже выходил из вагона «Северного экспресса» на перрон парижского вокзала «Гар-дю-Нор». Здесь его ожидал помощник – долговязый молодой человек, тот самый, который тогда, в 1905 году, слушал из-за закрытой двери памятный разговор Борштейна и Краузе, состоявшийся в берлинской конторе последнего.
– С приездом, герр Краузе, – учтиво сказал молодой человек, протянув руку за дорожным саквояжем адвоката.
– Доброе утро, Отто, – отозвался тот, жестом отстраняя руку тянувшегося за его багажом помощника. – Благодарю вас, я сам. Как же, однако, тепло в Париже, – добавил он, распахивая пальто.
– Куда прикажете вас отвезти?
– Нет времени, Отто. Я должен сегодня же отправиться в Шербур, чтобы поспеть на пароход, отплывающий в Нью-Йорк, так что поговорим здесь – в вокзальном буфете. Заодно и позавтракаем.
– Разговор конфиденциальный?
– Более чем! Но ничего, будем надеяться, что нас не подслушают… К тому же мы говорим по-немецки…
Расположившись в буфете, Краузе и его помощник заказали по чашке кофе с круассанами и некоторое время молча завтракали, приглядываясь к немногочисленным посетителям.
– Как ваша поездка в Петербург? – прервал молчание молодой человек.
– В целом удалась, – ответил Краузе, – но осталась незавершенной. Не получилось нанести последний штрих. Вы знаете, как я не люблю недоделанную до конца работу, но на этот раз вышло именно так.
– Поэтому-то вы и вызвали меня в Париж?
– Не только поэтому… Однако вы правы – именно вам, Отто, предстоит завершить эту операцию, хотя, не буду скрывать, дело непростое и хлопотное… Вы ведь говорите по-русски? – помощник в ответ на вопросительный взгляд Краузе согласно кивнул. – Мне удалось получить от этого болвана Борштейна те самые закладные расписки на драгоценности царской фамилии… – адвокат с опаской оглянулся по сторонам. – А там украшений, ни много ни мало, на сумму в восемьсот миллионов марок!
– Неужели он так просто их отдал?
– Я убедил его, что расписки затребовали американские партнеры и я забираю их, чтобы переправить за океан.
– А на самом деле?..
– На самом деле в Нью-Йорке об этом даже не догадываются! Представляете, что это нам сулит?.. – произнося последнюю фразу, Краузе как мог понизил голос, придвинувшись к своему помощнику почти вплотную.
– Да, конечно, – прошептал в ответ молодой человек.
– И единственный, кто может этому помешать, – Борштейн… Поэтому будет лучше, если его не станет. Вы меня понимаете, Отто?
– Это не трудно устроить.
– Я не сомневаюсь в ваших способностях, но есть еще один момент – та самая недоделка, о которой я упомянул вначале. У Борштейна остались векселя на предъявителя, выданные под секретный заем 1905 года. Их необходимо у него забрать, прежде чем…
– И я смогу получить векселя? – удивленно приподняв бровь, спросил Отто. – Не уверен, что это будет так просто. Вас-то он знает, а я – человек незнакомый…
– Не беспокойтесь, я уже все уладил, – успокоил помощника Краузе. – Арнольд сам отдаст вам векселя, после того как вы предъявите ему вот этот портсигар, – адвокат протянул металлическую коробочку с монограммой из камней.
Молодой человек взял портсигар и не разглядывая сунул его в карман.
– Надеюсь на вас, Отто, – сказал Краузе. – Уверен, что вы все сделаете как надо.
– Разумеется, герр директор! – заверил его помощник.
– Не директор, а партнер… – поправил молодого человека Краузе. – С этого дня вы, Отто, – полноправный совладелец адвокатской конторы Краузе… и Курц. Вы будете руководить швейцарским подразделением, а пока я нахожусь в Нью-Йорке – всей конторой. И вы… как партнер… имеете право на часть того, о чем мы только что говорили!..